Мэрилин: (задумчиво). Или, возможно, боялся найти себя. Узнать свое отражение в ком-то.
Кейт: В вас?
Мэрилин: Возможно. Или в вас.
Кейт: Вы слишком восприимчивы; возможно, вы знали его намного лучше, чем вам кажется. Ну, если вы позволите, я больше не буду пользоваться вашим терпением. Спасибо за то, что выслушали меня. Я полагаю, что мне нужно было в какой-то степени уладить наши взаимоотношения с Эйвери и решить некоторые вопросы, которые всё ещё казались спорными для меня, но не для него. Сейчас, как мне кажется, я чувствую себя гораздо спокойнее.
Мэрилин: Я уверена, что он тоже.
Эйвери: Я чувствовал себя, примерно так, как чувствует себя кусок мяса, разрубленный в мясной лавке. (Кейт идет к Мэрилин, пауза, обнимет её, как будто между ними сейчас есть что-то общее. Отойдя от Мэрилин, Кейт ищет место, чтобы сесть, входят Грегори и Эми. Грегори доедает сэндвич, оба слегка пьяны.)
Грегори: Разве она знала, что-то такое, чего не знала ты?
Мэрилин: Давай поставим вопрос таким образом: Есть совсем немного того, что я знала, а она нет.
Грегори: Что?
Эми: Это чисто женский разговор. Пусть это останется между нами.
Грегори: Ну, пусть так, пустозвоны.
Мэрилин: Это слишком сложно объяснить, имея в запасе целую жизнь. Я расскажу тебе об этом позже, гораздо позже. Что ты пьёшь?
Грегори: Спирт.
Мэрилин: Забавно! Дай мне глоток.
Эйвери: Не давай! Только не после диазепама! (Эйвери движется к Грегори и выхватывает чашку. Он выпивает содержимое до дна и передает, пустую чашку Мэрилин.)
Мэрилин: Забавный малый. Не нальёшь мне немного?
Грегори: (в замешательстве). Что за…?
Мэрилин: Пожалуйста.
Эми: Я принесу тебе чего-нибудь.
Грегори: Мама, у меня больше нет.
Мэрилин: Не беспокойся, твоя сестра принесёт, чего-нибудь.
Грегори: Да, я не об этом. Я об отцовских поминках. Вот, вы, все здесь: ты, его бывшая жена, его мать, его дочь, его врач. Ещё какие-то женщины подходят. Разве, у отца не было друзей — мужчин? Тех, с кем он охотился, рыбачил? С кем играл, в футбол? С кем, он болтал в баре?
Эйвери: С кем это он болтал в барах?
Мэрилин: Я не думаю, что твой отец был с кем-то знаком. (Эми возвращается с выпивкой для Мэрилин. Она выпивает прежде, чем Эйвери останавливает её.)
Грегори: Отец был ненормальный; он, определённо, был ненормальным, не нормальным, в нормальном смысле этого слова. Я имею в виду то, что он казался нормальным, когда жил с нами. Но, сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что он был странным отцом, не плохим, но определенно — странным. Не нормальным.
Эми: А что, по-твоему, было странным? Он был нормальным для самого себя. Он был просто отцом; вот всё, что он делал. И я думаю, все, что он делал, это было свойственно только ему.
Грегори: Вот-вот, об этом я и хотел сказать. Всё что он делал, было нормальным. Разве он когда-нибудь брал тебя смотреть заход солнца?
Эми: Конечно! Я просто не смогу сосчитать, сколько раз это было.
Мэрилин: Так же, как и я.
Грегори: Но почему он брал нас смотреть заход солнца?
Эйвери: Я думал, что повод был очевидным. Заходы солнца происходят в наиболее подходящее время, чем восходы. В этом нет ничего аномального.
Эми: Он брал нас, потому что красота заходящего солнца, это то, чем можно поделиться. Вот как он говорил об этом.
Грегори: Однажды он мне сказал, что мы наблюдаем закат солнца над Британской Империей. Мне было тогда около восьми лет.
Эми: А разве, он не давал нам уроки истории?
Грегори: Да, это было. Я даже, черт возьми, не могу сказать, как это всё происходило. Мы просто сидели и…
Мэрилин: Что? Просто сидели, и что…?
Грегори: (немного подумав). Я собирался сказать, что мы просто сидели в тишине, не общаясь, друг с другом, но, сейчас, когда я думаю об этом, возможно, мы и общались, в конце концов, но каким-то странным образом, без слов, только посредством чувств воспринимая все то, что нас окружало. Это казалось очень странным, если сравнивать с тем, как другие дети общаются со своими отцами. Я, думаю, что для него это было нормальным, во всяком случае, мне так кажется. Возможно, молчанием можно сказать и выразить очень много.