Мэрилин: Эми, пожалуйста, помоги мне.
Глория: Ему не повредит, если на нём будет галстук. (Эйвери задыхаясь, пятится и в итоге, падает за кулисы.)
Мэрилин: Мама, вы не можете воскресить его из мертвых. Он же не маленький мальчик на поводке.
Глория: (защищаясь). Что ты имеешь в виду? Поводок! (Возбуждённая, Глория перестаёт возиться с галстуком и двигается от гроба в сторону Конни.)
Мэрилин: Я ничего не имела в виду. Просто… оставь его в покое. Грегори, помоги Эми снять этот галстук с отца. (Как только дети начинают снимать галстук с отца, Эйвери приходит в себя, начинает дышать свободнее. Дети трудятся над гробом. Дух Эйвери находится у кулис. К Глории возвращается её самообладание.)
Глория: Я просто не хочу, чтобы мой сын был похоронен в свитере с вырезом лодочкой и в джинсах. Это недостойно его.
Эми: Это не преднамеренно, Нэнни. Самый известный в литературных кругах папа Хемингуэй был в охотничьем костюме, когда вышиб себе мозги. (Глория, в конце концов, замечает Конни и пытается собрать по частям о ней всё, что осталось в её памяти.)
Глория: Бог мой! Это ты, Конни!? Конни Парсон? Бог мой, это ты!? Я не верю своим глазам! Что ты… здесь делаешь?
Конни: Насколько я помню, я была замужем за вашим сыном, и называла вас мамой, помните?
Глория: Насколько я помню, ты обзывала меня и другими словами.
Конни: И это я тоже помню.
Гдория: Я знаю, что ты помнишь. Но это было так давно. Целая вечность. Я даже не подозревала, что ты всё ещё жива…
Конни: Жива?
Глория: Да. Ведь после того, как вы расстались с Эйвери, мы ни разу не встречались с тобой.
Конни: И с Эйвери тоже.
Мэрилин: Никогда? Даже не поздравляли друг друга с Рождеством??
Конни: Ни одного звоночка.
Эйвери: Ни одного звонка, так как она не оставила своего адреса, когда, вдруг, исчезла. У меня было желание с ней поговорить, написать, в конце концов, позвонить. Конни была дорога мне. Иногда я слышал о ней от её адвоката. Её отца. Я думал, что никогда не перестану общаться с этим добрым старым человеком, с которым нас многое связывало.
Глория: Ну, как у тебя дела? Замужем? Дети? Образование, карьера, увлечения?
Конни: Вам как, рассказать вкратце о 25 годах прожитой жизни, или просто сказать «хорошо» и на этом поставить точку?
Глория: Боюсь, что прошлое, это то, для чего у нас всегда есть время.
Эйвери: У меня этого, хоть отбавляй.
Конни: (просто). Все последние 25 лет у меня было всё в порядке. А как вы?
Глория осматривается и, кажется, впервые осознаёт всё происходящее. От этого её внешность резко меняется.
Глория: (прерывая). Всё хорошо… до этого момента. Пока я потеряла единственного сына.
Мэрилин: Я думаю, вы потеряли его много лет тому назад, мама.
Глория: Но не так, как сейчас. Сейчас он не просто отсутствует, как тогда…, его больше нет. Он где-то там далеко… и, его больше не будет со мной.
Эйвери: На этот раз это не моя вина. Я не могу дышать в этом проклятом ящике. (Эйвери и Конни доводят Глорию до кресла. Конни садится рядом с Глорией, и они спокойно о чем-то говорят вдали от всех остальных. Эйвери уходит на своё место около кулис. Входит Кэйт Хенри. Она примерно одного возраста с Мэрилин, хорошо одета, симпатичная, немного нерешительная, неуверенная в себе. Она делает подпись в гостевой книге, осматривается, идёт к гробу и смотрит на Эйвери.)
Кэйт: Ну что, Эйвери, больше нет причин для беспокойства?
Эйвери: Это только ты так думаешь. (Кэйт подходит к стоящей Мэрилин и протягивает руку. Она, кажется, смирилась с тем, что ей нужно находиться с Мэрилин и её детьми.)
Кэйт: Мэрилин, я позволю себе быть рядом с Эми и Грегори.
Мэрилин: Можешь, но… но, я не могу себе этого позволить.
Кэйт: Возможно, Эйвери поступил бы точно так же, но меня обязывает это сделать моя работа.
Мэрилин: Ну да, психиатр Эйвери. Он часто о вас говорил.
Кэйт: Бывший психиатр. Я удивлена, что он вообще упоминал моё имя. Я думала, мы расстались… по какому-то недоразумению.
Мэрилин: Он часто о вас говорил — и, достаточно, нежно. Он был расстроен когда…