— Во, ожила командир, — донеслось из люка мехвода. Вешка решительно шагнула к краю платформы и, не оборачиваясь — все внимание на фигурки в голове состава, неожиданно для себя, показала Земелову кулак.
Далеко впереди человечек отделился от плотно стоящей группки. Поднял руку с желтым, почти белым флажком. Дождался ответных сигналов и раскрутил желтый лоскут над головой.
— Запуск!
Кричали вдоль всего состава. Едва не хором. Но конец команды утонул вместе с остальными звуками мира в грубом и гневном рыке моторов. «У меня теща так ругается — весь двор глохнет», — мимолетно вспомнилась подслушанная недавно болтовня Радека. Выхлопные трубы впередистоящей самоходки выкашляли черный тяжелый дым плохо прогоревшего топлива — пришлось задержать дыхание — не прогретые двигатели сжатия, придуманные полста лет назад вальским немцем Жено, на холостом ходу чадили страшно.
Меж тем, с первой платформы четверо бойцов спустили штабной мотоцикл с коляской. Вокруг него сразу стало тесно, но не надолго. Вскоре мотоцикл с тремя седоками неуклюже запрыгал по невидимым ухабам к лесу на полуночи. А под насыпь сполз танк — Т-20 командира колонны, заворочался, уродуя темно-коричневыми ранами белизну поля почти созревшей вервеи. Замер, приняв на носатую голову-башню человека с флажками. «Первый», — посчитала зачем-то Вешка.
«Второй». Следующая «двадцатка» — колонного воспитателя — лихо слетела на поле, круто развернулась на месте, замерла — на броню прыгнули несколько фигурок — и сверкая траками понеслась вдоль насыпи в хвост эшелона.
«Третий». «Четвертый». «Пятый»… Танки скатывались с чугунки на поле, жались около машины командира колонны — один, двое — и, дождавшись третьего, звеньями ползли к опушке. Раз за разом ожидание становилось дольше — каждый следующий танк должен был проползти по платформам, перескакивая с одной на другую, большее расстояние, но разгрузка, все равно, шла быстро… «Девятый». «Десятый». «Одиннадцатый»… Последняя машина первой полуколонны. Резво запрыгали по настилам к съезду легкие Т-6 второй полуколонны. «Восемнадцать». «Девятнадцать»…
Когда после очередной отмашки желтыми флажками дернулась и покатилась вперед самоходка комбата, Вешка бросила счет, забыв на чем остановилась. Ладони вспотели… На миг показалось — опрокинется на спуске — высокая из-за увеличенной башни сушка слишком сильно накренилась… И быстро сползла на рельсы. Крутанулась на пятачке, двинулась к крутому склону насыпи. Вешка задержала выдох… Головастая машина легко сбежала на поле и остановилась шагов через тридцать. Комбат побежал не к ней — к «двадцатке» командира колонны, а тот уже отмахивал следующему экипажу. «Второй», — счет пошел заново. «Третий». Взревела, обдала вонью сгоревшего газоля машина Любека, заскребла траками по деревянному настилу, устремилась за ушедшим вперед комполбата, как верная псина за хозяином. Вешка стояла затаив дыхание — мир сузился до рыже-серой ленты платформ, спешащей по ней самоходке и фигуре человека с желтым флажком… Вот желтый лоскут взлетел вверх: «Внимание!» Линком Бронева вскинула руку в ответ. «Да! Да! Вижу! Готова!»
«Пошел!» — упало вниз желтое пятнышко.
— Пошел! — заорала Вешка в рев газующего мотора. Себе заорала. Засовывая скрученные флажки за пояс, прыгнула на соседнюю платформу, встала лицом к своей машине, поймала взгляд мехвода — глаза в глаза, подняла согнутые в локтях руки и шевельнула ладонями: «Пошел»…
Расслабилась только, когда траки спустившейся по собранному из шпал скату сушки заскребли по рельсам. Невыносимо даже для измученного ревом мотора слуха. А еще захотелось отлепить от спины и груди пропотевшую воейнерку. Остро почувствовала недостачу женского белья — единственный комплект хранился сейчас в машине снарядника колонны, в чемоданчике вместе с парадной формой. Но пришлось терпеть — надо было еще показать Земелову поворот — мехвод со своего места спуска не видел. И уже сбегая с насыпи рядом с катящейся вниз машиной, отодрала от груди мокрый кутон. Бесполезно — ткань прилипла опять, да еще складками! Вновь захотелось прикусить губу, да куда ее кусать прокушенную? Еще и на бегу, прыгая то по густым зарослям вервеи, то по комьям перепаханной танками земли. Мушков тоже скакал, по другую сторону самоходки, и то хорошо.
Добежала. Вытянулась перед головным танком колонны, пока заряжающий карабкается на броню заглушившей двигатель машины. И замерла, оценивая обстановку: старший командир — голова Щелов — напряженно следил за движением последней самоходки, рядом, из башенного люка высунулся его заряжающий, сбоку, над башней самоходки Дивова торчал сам Любек — сидел на борту и… улыбался, гад — и его заряжающий. Тоже в танковом шлеме… Решилась, кинула ладонь к виску: