- Я прозвоню по участкам, праздно шатающийся подросток не мог не попасть в их поле зрения.
Саша с Мишей быстро выскочили из дома. Вернулись в район, где жили братья. Через час были проверены все близлежащие парки и тихие места, Саша зашел домой. Глеб не вернулся, зато выяснилось, что у парня с собой нет телефона, он остался дома.
- У вас есть какие-нибудь знаковые или романтичные места? – спросил Саша, направляясь быстрым шагом вперед, вдоль дороги.
- Нет, были бы, то повел бы тебя туда в первую очередь. Саш, может у него все же были друзья, к которым он мог бы пойти? - Миша отставал на полшага, но где-то отчетливо понимал, что они не смогут его найти.
Искать человека в Москве – это еще тяжелее, чем искать иголку в стоге сена. Нет ни единого шанса.
- Нет, - глухо, безнадежно.
- Твою мать, четыре утра. Где он?! – не вопрос, болезненный вопль.
- Саш, телефон звонит, - Миша остановился.
Саша схватил трубку, выслушал звонившего и облегченно улыбнулся. От этой улыбки у Миши упал камень с души, а скручивающий нутро страх немного отступил.
- Он в участке. Дима оказался прав. Поехали.
Они сели в Сашину машину и помчались в утреннюю, но еще темную даль. Полицейский участок встретил их мерным спокойствием, возней алкоголиков в обезьяннике и недовольным взглядом дежурного.
- Доброй ночи, - Саша наклонился к окошку, где за пуленепробиваемым стеклом прятался полный человек в форме, - У вас мой несовершеннолетний брат, как я могу его найти?
- Сто восьмой кабинет, - сухо.
- Спасибо, - бросил брюнет уже на ходу, схватил Мишу за руку и полетел по длинному коридору, застеленному грязным линолеумом.
Торопливый стук в дверь, каждый удар совпадает с биением сердца. Приглушенное «войдите». Саша распахивает дверь, и они входят в небольшой кабинет. Сердце останавливается, грудь сдавливает болью, невозможно сделать вдох. Миша не видит следователя, смотрит только на подростка. Голова низко опущена, руки сцеплены в замок.
- Чертенок, - одними губами, но он слышит, поднимает голову, впивается взглядом.
Синие глаза вспыхивают радостью. Но тело Миши все сотрясает от неконтролируемого приступа бешенства. Избит. Сильно. Собственным отцом. Губы синие, с запекшейся кровью, она размазана по лицу, глаз заплыл, превратившись в темно-фиолетовое пятно на половину лица, бровь рассечена и уже заклеена белой полоской пластыря, но кровоподтек так и застыл на бледной коже. Что творится с телом, лучше даже не думать. Рефлекторный шаг вперед и Глеб утыкается ему в грудь, всхлипывает.
- Они могут подождать за дверью? – спрашивает Саша, перебивая следователя.
- Да, - милостиво разрешает полицейский, и Миша уводит Глеба в коридор, не размыкая рук.
- Чертенок, - ласково, бережно усаживая на одно из кресел вдоль стены.
- Миш, прости меня за все. Я трус. Ты прав, - торопливые слова в отвороты куртки, не осмеливается поднять глаза.
- Ну, какой ты трус? – парень улыбается, ему легко, Глеб, наконец, у него в руках, такой родной, теплый, отогревающий душу, - Ты самый храбрый мальчик. Люблю тебя мой, малыш.
Пусть не торжественная обстановка, нет стола с накрытым ужином, нет свечей и торжественной бутылки шампанского, но сейчас самое подходящее время, чтобы он узнал.
- И я тебя люблю, не переставал ни на мгновение, - наконец, поднял голову и посмотрел в глаза.
Миша наклонился и поцеловал, осторожно, едва касаясь, чтобы не причинить боли разбитым губам.
- Поехали, голубки, - Саша с улыбкой на губах и вселенским облегчением на лице.
В салоне еще прохладно, утренний холод уже вовсю хозяйничал и там. Саша включает климат контроль, и теплый воздух вливается, делая полумрак теплым и уютным. Глеб устраивается в кольце Мишиных рук на заднем сидении. Пусть ему пришлось пережить один из самых страшных моментов в своей жизни, но теперь все так, как должно быть. А главное он рядом с тем, с кем должен быть. Запах любимого человека вновь забирается вновь, проникает в кровь, начинает совместное с ней путешествие по организму, даря облегчение измученному телу, исстрадавшейся душе, утомленному разуму. Теплые ладони медленно и осторожно поглаживают спину, все равно причиняют легкую боль, но от этого становится только спокойнее. Это – доказательство того, что это не сон, Миша здесь, рядом.
- Саш, мы едем ко мне домой. Я не отпущу его, - строго и немного зло.
- Я сам его туда не повезу, - процедил Саша сквозь зубы и сорвался с места.
Глава 13.
- Саш, - Дима сделал несколько осторожных шагов вперед и коснулся кончиками пальцев щеки друга.
Саша вздрогнул и перевел малоосмысленный взгляд на блондина. Он думал, выпуская колечки белого дыма в подъездный полумрак. Его брат теперь был в надежных, заботливых руках. Больше ни тени сомнения в том, что Мишка по уши влюблен в его несносного брата, а тот отвечает ему взаимностью. Правильно ли то, что сделал Глеб? Глупость или осознанный и осмысленный шаг для того, чтобы быть с тем, кого любишь? Глупость, однозначно, глупость. Саша тряхнул головой и все же решил узнать, что от него хочет Дима.
- Что? – в воздухе растворилась очередная бело-сизая струйка дыма.
- Поехали ко мне, - тихо, но умоляюще.
- Дим…, - Саша замолчал, не имея никакого представления о том, как сказать Диме, что он против таких отношений, что не готов к поступкам Глеба, да не нужно оно ему, он удовлетворил свой интерес, потушил пыл, который терзал низ живота после того поцелуя, на этом все, - давай в другой раз, не сейчас, - брюнет выдохнул, наблюдая, как дым поднимается под потолок, он не хотел смотреть Диме в глаза.
- Ясно, пока, - Дима натянуто улыбнулся и стал спускаться по лестнице, лифтом парень пренебрег.
- Спасибо, что помог! – крикнул Саша в спину друга, но тот даже не обернулся, только рукой махнул в знак того, что услышал его слова.
Когда Димины шаги стихли, Саша оперся о стену, прикрыл глаза и откинул голову. Сумасшедшая ночь, за которой последует не менее сумасшедший день. Сейчас ему предстоит вернуться домой. Не хотелось мельтешить перед глазами брата и Миши, им сейчас не до него. Но дома… Дома его ждет неизвестность. Что будет после того, как отец поймет, что младшего сына он потерял? Будет и дальше отравлять малому жизнь или все же махнет на него рукой, делая вид, что Глеба не существует в природе? А мать? Что мама? Сможет она осознанно потерять сына? Что, черт возьми, будет теперь с их семьей? Только вопросы… Ответы знать на них не хочется. Хочется, чтобы все было по-прежнему. Тишина, мир, покой и уют. Но это невозможно. Отец не простит, не примет, никогда.
- Миш, - парень поднял голову и посмотрел усталым взглядом, эта ночь выпила из них все соки, силы, как моральные, так физические, кончились, - Я поеду, - морщась, сказал Саша.
- Езжай, - устало, на выдохе.