– Давайте-ка приведем его в чувство. Лица Уилкинса в темноте было не видно, но мне показалось, что на нем появилась усмешка…
– Чтобы он тотчас нас еще чем-нибудь угостил?
– Вот черт! – В запарке последних минут в кабинете я напрочь позабыл о приборе Лана…
– Ладно, не расстраивайтесь. – Крякнув, Уилкинс рывком поднялся на ноги и, подойдя, протянул мне извлеченное из кармана устройство. – Только постарайтесь больше его не терять!
Мгновение я колебался между «спасибо» и «пошел к черту», но в итоге включил блокирующее поле и спрятал пульт от греха подальше.
– Действуйте, майор! Да поживее. Похоже, он все-таки ожидал от меня «спасибо», потому что чуть пожал плечами, но за дело взялся. Нагнувшись, он подхватил Таллисто, перевел его в сидячее положение, подтянул к себе брошенную неподалеку сумку, достал оттуда фонарь, включил его и направил прямо в лицо графа.
Тот лишь чуть пошевелился, но, когда вспышки света стали чередоваться с встряхиваниями и даже парой оплеух, стал подавать более надежные признаки жизни, пока наконец не открыл глаза. Были они весьма туманны и явно ничего не видели, поэтому Уилкинс милосердно отвел конус света в сторону. Таллисто же чуть застонал, качнулся вперед, словно вновь собираясь провалиться в уютное беспамятство, но удержался в этом мире. Более того, в следующую секунду один его глаз принял осмысленное выражение (другому, в область которого я бил, это еще долго не грозило), и выражение это показалось мне отчасти насмешливым.
– Не повезло сегодня, – хрипло пробормотал граф и глухо кашлянул. – Но я был близок к успеху.
– Это как посмотреть, – сухо заметил Уилкинс. – Если бы у меня рука полностью восстановилась после ранения, то ваш трюк бы и близко не прошел!
Очевидно, это было в большей степени оправдание для самого себя, что понимал и Таллисто, – он миролюбиво улыбнулся:
– Конечно, всегда можно найти извиняющие себя обстоятельства.
«Но кого они интересуют?» – Невысказанное окончание фразы повисло в воздухе, и, разумеется, Таллисто был прав. Более того, его философское настроение очень меня порадовало – на старомодный допрос в духе дыбы и клещей у меня не было ни времени, ни желания… Поэтому я сразу пошел по самому простому варианту:
– Граф, надеюсь, вы осознаете, что находитесь у меня в руках целиком и полностью? – Из вредности я придал вопросу ту форму, которую недавно употребил он сам. И, собственно, намеревался говорить дальше, но Таллисто меня перебил:
– Один момент хотелось бы уточнить. – Он уже вполне оправился и говорил обычным ледяным тоном. – Мы находимся посреди подконтрольной мне территории, и ваш перевес выглядит… мм… временным.
– У меня есть портал! – Я предпочел сразу расставить все акценты.
– Тогда, конечно, вы правы: я – в ваших руках, – признал он, не слишком удивившись. – Продолжайте, пожалуйста!.
– В этом свете мне представляется обоюдовыгодной своего рода сделка: вы откровенно ответите на мои вопросы, а я сохраню вам жизнь. Что скажете?
Он не колебался ни мгновения, – очевидно, во мне предполагались куда более кровожадные намерения…
– Я согласен. Если вы поклянетесь…
– Клянусь не покушаться на вашу жизнь по истечении нашего разговора!
– Я к вашим услугам.
Я уже собрался задать давно вертевшийся на языке вопрос, но тут влез Уилкинс. Положив фонарь между собой и Таллисто, он устроился поудобнее и вполголоса заметил:
– Не худо бы и вам, герцог, попросить его принести ответную клятву – не лгать, например!
– Бессмысленно, – серьезно возразил Таллисто. – Если я унижусь до лжи, то не остановлюсь и перед клятвопреступлением.
Похоже, Уилкинс уже освоился с керторианской логикой, потому как не выразил недоверия к такому заявлению, но напомнил:
– Тем более что однажды вы уже перед ним не остановились.
– Что вы имеете в виду?
– Два крейсера, которые в системе Этана попытались уничтожить лайнер, где находились мы с герцогом.
Как известно, события развивались не совсем так, но Таллисто об этом не знал, или ему было наплевать… Во всяком случае, он только отвел глаза, взъерошил свою элегантную бородку и без выражения проронил:
– У меня нет комментариев.
– Оставим это! – довольно резко приказал я. Было понятно, почему Уилкинс затронул данную тему: ему наверняка казалось,, что я настроен по отношению к врагу излишне доверчиво и мягко. Но я не сомневался: либо Таллисто скажет правду по собственному желанию, либо нет – характер у графа был.
Поэтому я тоже опустился на пол – получилась забавная картина: что-то вроде трех усталых путников, расположившихся вокруг костра в ночном лесу и мирно беседующих, – и приступил к делу:
– Итак, граф, первый вопрос: почему недавно в paзгoворе вы назвали Вольфара Рега идиотом?
– Потому что то, чем он занимается, кажется мне идиотизмом. – Понимая, что констатация очевидного меня мало устроит, Таллисто быстро поправился: – Качество ответа зависит от вашей осведомленности, герцог.
– Давайте считать, что я знаю все. Или почти все… Он явно мне не поверил и чуть покривился:
– В таком случае ответ будет совсем коротким: я считаю его замысел поссорить нас с Человечеством и таким образом уничтожить – бредовым!
Ради одной этой фразы стоило съездить на Рэнд, – значит, в главном мы не ошибались. Что ж, я сразу почувствовал себя куда лучше, даже физически…
– Почему? То есть почему вы так считаете?
– Это план дилетанта. Даже если бы удалось настроить против керторианцев всю Галактику, само по себе это не вылилось бы в реальную угрозу чьим-то жизням… Тем более что и удасться не могло – бесполезно политическими средствами бороться с парнями, которые одну половину Галактики могут купить, а второй – просто приказать. И уж конечно, ни в коем случае нельзя было давать Принцу себя опередить. Надо было с самого начала обозначить, кто хороший, а кто – плохой… А теперь – пусть пропадает!
– Тем не менее вы его поддержали. Или это была ваша жена?
Смахивало на удар ниже пояса – впервые на моей памяти Таллисто покраснел. Причем так сильно, что заметно было и при слабом освещении. Я решил не настаивать на ответе вслух, – по-моему, и так понятно.
– Кстати, граф, а как Вольфар вообще собирался «обозначить хороших»? В чем была приманка? При такой игре она должна была быть более чем весомой…
– Такая она и есть, – сухо поправил меня граф и улыбнулся не без иронии: дескать, а говорили, что все знаете… – Неужели не догадываетесь?
Черт разберет – то ли я прочел ответ в его глазах, то ли меня просто осенило, но вдруг все недостающие части головоломки встали на свои места. Я понял, о чем умалчивал мой дядя, и смог только пробормотать:
– Станция «Бантам»… Технология клонирования. Фактически – бессмертие!
Стоило, наверное, проследить за их реакцией, но, захваченный своими мыслями, я уже не замечал ничего вокруг. Слова посыпались из меня, как из дырявого решета…
– Так вот какова наживка на этом крючке, предназначенном для всех – и для них, и для нас! Круто! Конечно,
Вольфар не уничтожил «Бантам». Он его поместил, по-видимому, где-то рядом с норой, в которой сидел сам все эти годы… Значит, вот как все было! Он вынашивал план, пока рос его клон, а когда пересадка его дрянной личности удалась и технология была апробирована, принялся действовать. Убрал ученых, знавших эту тайну, спрятал станцию и отправился мутить воду! Чтобы в подходящий момент крикнуть: "Бейте их – они плохие! А мы можем быть какие угодно, но нас не трожьте, потому что у нас есть кое-что… Дьявол! Но он и впрямь дурак, если надеялся сожрать такой гигантский куш в одиночку. Ведь только заикнись он о правде, как на него навалились бы всем скопом! Или… Или он еще на что-то рассчитывал?