— А вот и палево… Труба! Нелепый случай!
Однако незнакомый водитель зло сказал:
— Вчера полосы не было! Ночью, гады, нарисовали, чтобы бабки с водил снимать!
Без слабины не обходилась не одна операция. Даже эта, продуманная и проведенная совершенно.
Что касается поддельного паспорта, то позже я узнал, как мытарила милиция того доброго человека из Воронежа, чьим документом мы воспользовались. Этот человек, как оказалось, был директором крупного рынка. Долго он доказывал, что не верблюд, за что приношу ему свои запоздалые извинения.
А блеск на дело мы навели бы, когда под видом тех же проверяющих решили на следующий же день увести известные документы из бухгалтерии Гознака: оставленные там доверенность и остальные бумаги о получении заказа. И только тогда я мог бы считать операцию благополучно завершенной. Исполнить эту коду поручили Юдкину.
— Сделаешь, Юра?
— Сделаю, Колек!
В итоге "сделал" всех нас и себя в том числе.
Кое-какое количество дипломов мы оставили в распоряжение каждого, а остальное мне было поручено отвезти в Конотоп и там закопать где-нибудь на пустыре за огородом.
Я уехал поездом в отдельном купе и с важным грузом.
В Конотопе всю ночь копал — вырыл ямы. Проложил пачки дипломов рубероидом, обмотал изолентой. Зарыл. Сверху выложил пластами дерна — комар носа не просунет. И таких по разным местам я сделал около пяти.
Приезжаю в Москву, спрашиваю Юдкина:
— Подчистили на Гознаке? Забрали доверенность и прочее?
— Сделано! — отвечает Юдкин.
Покажи…
— Да я их уничтожил!
Козел! Это был козел, дамы и господа! Эх, даже выпить захотелось… Если б не он, то попробуйте-ка доказать нам что-нибудь на суде! Вот когда я почувствовал так называемое палево.
С ограблением Гознака мы подошли к черте, за которой любой шаг чреват арестами. Жуликов мы могли сколько угодно "бомбить" и никто не заявлял. Это равносильно было бы доносу жулика на самого себя. А вот государственное предприятие — извините. Наше время на свободе истекало, и это чувствовал каждый из коллег. Так и случилось впоследствии: не прошло и года, как нас всех плотно усадили.
Как это случилось?
Дипломы эти были объявлены в розыск и все же шустро расходились по стране. Все искали серию "Щ", но я убрал ма-а-аленький хвостик у этой буквы, а буква "Ш" была незапятнанной и не объявлялась в розыск. Буква "Ш" была девственницей. Серию на букву "Ш" никто не искал. Милиция напрасно сбивала каблуки. Петровка была в ужасе: вы посмотрите, какие мошенники бывают! Они ж могли весь Госзнак увести и весь банк СССР каким-то образом!
Были среди них люди неглупые, как я уже говорил. Поразмыслив, они поняли, что дипломы все равно на подпольном рынке появятся, и дело приплывет в сети само по себе. А ловить таких матерых жуликов — пустое занятие. Они решили правильно: будут ли реализованы дипломы — еще неизвестно, а вот по пять лет лишения свободы нам уже обеспечено.
Забегая в который уже раз вперед, скажу, что когда нас арестовали, следователь сказал:
— Лучше б вы убили кого-то! С точки зрения государства, это менее опасно, чем подделка документов. Это посягательство на саму систему!
Да уж это-то мы знаем: интересы человека и государства редко совпадают.
А до того я и мой приятель Юрий Борисович Ашкенази, который считал себя представителем еврейской знати со времен царя Давида, поехали по хорошо нам знакомому черноморскому побережью. Мы ехали сбагривать вузовские дипломы Плешки кавказским усачам. Там ведь каждый усач — работник торговли. И он желал бы иметь высшее образование и значок на пиджачок. И вот они мы. Мы как просветители Кирилл и Мефодий. Дипломы уходили бойко и стоили пятьсот, как я уже говорил, рублей.
Гербовые печати на них сияли добротностью исполнения. Как мы делали печати? В вышеупомянутой типографии "Красный Октябрь", как и в Воинской, могли делать все. Но печати на их базе изготовить было опасно. Мы работали, заменяя собой примерно сорок институтов страны — это сорок гербовых печатей.[41]
Кроме того, по системе "разгон" требовались печати на удостоверения сотрудников милиции, на постановления об арестах и обысках, и прочая, и прочая. Приводишь, например, задержанного в КПЗ и просишь поохранять его, пока мы ищем на него улики. Там предъявляешь удостоверение, а менты, гордые оказанным доверием, стерегут товарища советского мошенника.
41
Страшно подумать: сколько наших "выпускников" доселе трудятся на благо общества от Москвы до самых до окраин! Возможно, кто-то из них уже в правительстве, а мы все думаем: где у них голов(Автор)