Послание это заставило Петухову с новой силой почувствовать, что интересы ее семьи пересеклись с интересами мощной враждебной силы, которая может диктовать ей свои условия.
Рисковать судьбами дочерей она не хотела. Гибель мужа была для нее не горем, а скорее неприятностью: Петухов при жизни открыто изменял ей с любовницами, которых менял как перчатки.
В семье возникали скандалы, доходившие до драк. Поэтому отношения между супругами были натянутыми. Она смирилась со своей участью и молча несла свой крест. Гибель мужа была выходом получше, чем предполагаемый развод, так как теперь все, что принадлежало Петухову, стало ее личной собственностью. Вот почему она не плакала на его похоронах, не причитала, а, смирившись со случившимся, сохраняла самообладание, понимая, что теперь ничего уже нельзя изменить. Она волновалась только о судьбе своих дочерей, которыми дорожила больше жизни.
Дочери были замужем, браки были удачными. Жили они отдельно от родителей, в собственных домах, у каждой был ребенок.
Какими бы натянутыми и сложными ни были отношения между супругами Петуховыми, но Галина Александровна была в курсе всех финансовых операций мужа. Она знала, зачем он дважды посетил «Зарабанк» и кем он был там принят. Поэтому она была очень удивлена, что ни в сейфе в рабочем кабинете мужа, ни при нем не оказалось документов, подтверждающих факт сдачи мужем в «Зарабанк» одного миллиона долларов.
Несмотря на трагичность ситуации, она на другой же день после гибели мужа выбрала время, чтобы съездить в «Зарабанк» и встретиться с его управляющим Хворостовым.
Увидев высокую женщину в траурной одежде, Хворостов сразу понял, кто к нему явился, но тут же принял вид несведущего человека. В его положении проявлять осведомленность было опасно.
Ответив на приветствие Петуховой, Хворостов голосом человека, уставшего от бесед с клиентами, вежливо произнес:
— Я вас слушаю, присаживайтесь, пожалуйста.
— Я жена Ивана Ивановича Петухова.
— Вчера вечером по местному телевидению сообщили, какое горе постигло вас. Простите, как вас зовут?
— Галина Александровна…
Поднявшись из-за стола, Хворостов подошел к женщине, поцеловал ей руку и мягко сказал:
— Я вам, Галина Александровна, искренне соболезную.
— Спасибо, — поблагодарила она и тут же спросила: — Мой муж вчера утром к вам в банк приезжал?
Хворостов понял, что возражать было бесполезно: водитель Петухова и два телохранителя могли при надобности это подтвердить.
— Приезжал! — выдохнул Хворостов.
— Он должен был вчера внести на свой счет крупную сумму в иностранной валюте. Он это сделал?
— Из беседы с Иваном Ивановичем я понял, что он приезжал ко мне, чтобы попросить для кондитерской фабрики заем под проценты в полмиллиона рублей. Но я ему отказал. Мы с ним не вели речи о его валютном вкладе. Возможно, у него было желание положить валюту в наш банк, но так как я ему в займе отказал, то, видимо, он намеревался решить проблемы фабрики с помощью имеющейся у него валюты.
Хворостов говорил с Петуховой так любезно и доброжелательно, что она непроизвольно поддалась его обаянию и приняла его версию:
— Возможно, вы правы.
Такой ответ Петуховой вполне устраивал Хворостова. А водитель и телохранители о его деньгах ничего не знали — не будет же Петухов рассказывать им, что положил в банк миллион баксов. Поэтому Галину Александровну мошенник уже не боялся.
Демонстративно посмотрев на свои наручные золотые часы, он дал посетительнице понять, что безумно занят и она не должна злоупотреблять его гостеприимством. Выдержав паузу, он поинтересовался у Петуховой:
— Вы меня, Галина Александровна, извините за нескромный вопрос: может быть, вы пришли попросить у меня материальную помощь на похороны? Если так, то не стесняйтесь, пожалуйста. Чем могу, тем и помогу. Ко мне часто обращаются граждане с подобными просьбами…
— Я… — Петухова замешкалась, но потом покачала головой: — Нет, Николай Александрович, я в материальной помощи не нуждаюсь. — В ее голосе послышалось едва сдерживаемое возмущение. Поднявшись со стула, она поспешно бросила: — Извините за беспокойство, до свидания. — И, не обернувшись, гордо покинула кабинет.
Пока водитель вез ее на «мерседесе» домой, Галина Александровна сосредоточенно думала: «Куда этот кобель дел миллион долларов? На работе их нет, в машине в день убийства тоже не оказалось, в банк не сдавал, остается одно: он валюту оставил дома у своей любовницы. Я с ней поговорю. Ей, мерзавке, из этих денег и копейки не достанется! Конечно, следователю обо всех наших дрязгах говорить не стоит. Найти пропавший миллион он не сможет, а в народе болтовни будет через край. Хорошо, что кондитерская фабрика будет теперь принадлежать мне. Я не такая уж бедная, чтобы из-за какого-то миллиона шум поднимать и подвергать опасности жизнь моих детей и внуков. Если же следователю удастся найти того, кто застрелил мужа, то тогда можно будет с него спросить, за что он его убил и не им ли был похищен злополучный миллион. Как он еще все не распродал, а то бы вообще с носом осталась! Теперь только и поживу в свое удовольствие, постараюсь наверстать все, что упустила из-за своего непутевого муженька». От этой мысли Галине Александровне стало легче, и она даже непроизвольно улыбнулась.