— У тебя клаустрофобия? — Спросил Артём через какое-то время.
— Нет… — чёртов предательский голос дрогнул и был слишком тихим. Я откашлялась и вновь приказала себе собраться. — Нет, — уже лучше. — Я просто испугалась… и немного запаниковала.
Некоторое время мы молчали. Артём достал свой телефон, а я всё еще пыталась взять себя в руки. Через какое-то время в голове начало проясняться, дыхание успокоилось, а пространство перестало вращаться.
— У тебя есть сигнал? — Спросил Артём. Я достала свой телефон и проверила, но связи не было, так что я покачала головой. — Вот дерьмо, — сказал Артём, а потом облокотился на противоположную от меня стену. — Неизвестно, когда Иваныч придёт. Так что остаётся просто ждать помощи.
— И ты предлагаешь просто сидеть здесь?
— Могу станцевать. — Усмехнулся Артём. Чёрт, я понимала, что мы ничего не сможем сделать и что нам остаётся только ждать помощи. Но недавний приступ паники всё еще давал свои отголоски, поэтому я была несколько раздражительной. — У тебя сейчас опять будет приступ паники? У тебя такое паникующее лицо. Могу опять обнять. — Улыбнулся мне Артём и расставил руки в стороны.
— Ты… ты вовсе не смешной, ты же знаешь это?! Ты всегда шутишь и думаешь, что все вокруг прям в восторге от твоего юмора, восславляют тебя. Но половина из того, что ты говоришь, ни капли не смешная, а очень глупая. А вторая половина безумно обидная. И самое худшее в том, что ты осознаёшь, что обижаешь людей. И тебе от этого, словно становится лучше. Мы застряли в лифте, и можем просидеть тут чёрт знает сколько, а тебе смешно, тебя это прикалывает.
— Ты думаешь, мне весело от этой ситуации? — Вышел из себя Артём. — Через сорок минут ко мне должна прийти девушка, а я торчу здесь. С тобой. Ты наверное и не знаешь, что такое свидания, встречи с друзьями. Что такое вообще друзья. В твоём мире есть ты. Ты и только ты.
— Ты ничего обо мне не знаешь.
— Ровно как и ты обо мне. Но тем не менее уверена, что у тебя есть хоть какое-то право судить меня.
Мы оба замолчали и отвернулись друг от друга. Я чувствовала себя такой дурой. Сначала приступ паники, потом начала высказывать Артёму всё, что думала. Обидела его. Не смотря на то, что меня не сильно заботило это, но я всё же чувствовала небольшую вину за обидные слова.
— Прости, — тихо сказала я. — Мне не следовало этого говорить.
— И мне тоже, — Артём начал сползать по стене и сел напротив меня, опустив руки на колени. — Знаешь, это далеко не секрет, что мы недолюбливаем друг друга…
— Да что ты? — Усмехнулась я.
— Боже, Котёнок, ты что пошутила? — Я лишь закатила глаза. Это всё еще Артём, я всё еще ненавижу его и не собираюсь шутить и смеяться с ним. — В общем, я клоню к тому, что мы застряли в этой душной коробочке и неизвестно сколько тут просидим, поэтому предлагаю на время заключить мир.
Звучало это конечно более чем странно. Но мы могли просидеть тут как две минуты, так и два часа. И будет ужасно, если два часа мы будем испепелять друг друга яростными взглядами или кричать друг на друга. Уверена, что такой расклад закончится для меня слезами и еще одним приступом паники.
— Хорошо.
— Друзья?
— Ни за что! — Быстро говорю я. — Просто коллеги по несчастью, которые недолюбливают друг друга, но застряли в двух квадратных метрах, поэтому вынуждены терпеть друг друга.
— Хм, — задумчиво протянул Артём.
— Тогда может правила?
— Правила — это хорошо. — Я люблю правила в отличие от многих. Кто-то думает, что они ограничивают, а мне кажется, что правила задают нужный вектор. — Первое: никаких глупых шуток.
— Так, стоп! Как понять, что шутка глупая?
— Если она твоя, то сто процентов глупая.
— Тогда сразу второе правило. Никаких оскорблений.
— Поддерживаю!
— Правило три: никто не умничает.
— Может быть, заключительным правилом будет: никто не говорит? — Я знала, что в конечном итоге один из нас неосознанно скажет что-то, что обидит второго. И тогда даже две минуты в этом лифте превратятся в насущный ад.
— Ни за что. Как можно провести так много времени в сплошной тишине?
Легко! Тишина и одиночество окружало меня. Более того, в одном разговоре с Артёмом я уже перевыполнила норму по сказанным словам.
— Ладно, — вздохнула я. — Итого: никаких глупых шуток, никаких оскорблений, никто не умничает. Это всё?
— Нельзя просто игнорировать своего оппонента, если он задал прямой вопрос или что-либо сказал.
— В ком-то проснулся юрист.