— Давай найдем Тауни. Все немного успокоятся, когда девочка будет в безопасности.
Другими словами, они не угомонятся, пока мы не отыщем Тауни. Не желая, чтобы Айзек видел, как наворачиваются слезы, я отвернулась и скользнула на водительское сиденье.
— Да, нам нужно ее найти, — согласилась я, поворачивая ключ в замке зажигания.
И единственный человек, который может помочь, — это злая ведьма, живущая по ту сторону озер. Я помахала рукой на прощание, затем задним ходом выехала со своего парковочного места.
Глава 28
Если бы я взяла карту и провела прямую линию от центра Дейбрик-Фоллс до участка Бернадетт, получилось бы не более трех-четырех миль. Но поскольку Бернадетт жила на дальней стороне Найтшейдских озер, поездка на машине занимала двадцать минут.
Липкие от пота волосы спутались от езды с опущенными окнами, и я почувствовала нешуточное облегчение, когда свернула на Цикад-лейн. Сбавив скорость, я объехала глубокие колеи на частной грунтовой дороге. Меня совсем не удивило, что Бернадетт позволила состоянию дороги так ухудшиться. Для нее это служило еще одним препятствием на пути визитеров — как будто ее приветствия из дробовика недостаточно отпугивали.
Остановившись перед деревянными воротами, я подождала несколько секунд, прежде чем выйти из машины. Дом Бернадетт исчез из виду за следующим поворотом, но я знала, что у нее есть камеры, установленные на деревьях вдоль дороги. Если бы она не хотела, чтобы я въезжала, то сделала бы предупредительный выстрел.
Когда выстрелов не последовало, я открыла ворота и, обогнув поворот, припарковалась перед домом. Немного посидела осматриваясь.
Все в Бернадетт поражало эксцентричностью. И одежда, и машины, на которых она ездила, и отношение к людям. Она не боялась выделяться, привлекая к себе внимание, куда бы ни пошла.
С другой стороны, я делала все возможное, чтобы слиться с толпой, стараясь, чтобы меня не замечали, не видели, чтобы на меня не смотрели и не шептались. Но бывали дни, когда мне хотелось больше походить на Бернадетт. Хотелось, так же наплевательски относится к тому, что люди шепчутся у меня за спиной. Но даже если бы я обладала хоть толикой ее эксцентричности, мне бы и в голову не пришло жить в таком доме, как у нее.
Фасад дома с облупившейся и выцветшей краской выглядел таким же мертвым, как и окружавшая его бурая трава. Крыша крыльца провисла. Одна ставня держалась нарочито криво, так что казалось, будто она сорвется в ближайшую бурю. Занавески — все задернутые — выглядели пожелтевшими даже с того расстояния, на котором я находилась.
Любой, кто отважится подъехать так близко к дому Бернадетт, скорее всего, продолжит двигаться прямо по кругу и выедет на дорогу — именно то, чего хотела бы Бернадетт.
Самое смешное, что фасад дома играл роль декорации. То же самое можно сказать и о деревянном сарае, стоявшем во дворе. Снаружи сарай украшали обветренные доски и полусгнившая вальмовая крыша, которая, казалось, упала с первоначального второго этажа до уровня первого. Внутри сарая, однако, имелась стальная каркасная вторичная крыша, защищающая гараж и мастерскую больших размеров.
Я улыбнулась, выходя из машины, вспоминая свои детские визиты. Хотя мне никогда не нравилось проводить время с Бернадетт, я любила уникальность этого дома и думала, каково это — вырасти здесь. Мама всегда говорила мне, что он просто другой.
— Ну что, дитя? — проворчала Бернадетт, выходя на шаткое крыльцо. — Так и собираешься стоять здесь и глазеть весь день? Или у твоего непрошеного визита есть цель?
— И тебе привет, — ответила я, подходя к крыльцу.
Бернадетт держала ружье в одной руке, но приклад упирался ей в подмышку, поскольку она наклонила ствол к земле. Сегодня она была одета в красные шорты, сексуальную розовую майку, которая задралась выше талии, и неоново-зеленые кроссовки. Общая яркость ее наряда ослепляла, но все же я предпочла его вчерашнему образу байкерши.
— Что-то я не припомню, чтобы приглашала тебя на чай, — раздраженно отозвалась Бернадетт. — Чего ты хочешь?
— Я надеялась, что мы сможем поговорить, — ответила я, поднимаясь на последнюю ступеньку. Перейдя через крыльцо, я встала перед ней, а затем махнула рукой в сторону двери. — Может, зайдем внутрь?
Бернадетт изучила мое лицо, затем осмотрела меня с ног до головы.
— Что случилось?
Я оглядела себя, но не заметила ничего необычного.
— Тебе лучше уточнить.
— Что-то изменилось. Не могу понять, что именно.
— Послушай, Бернадетт, сегодня был тяжелый день. Мне жарко, я устала и у меня все болит. Может, оставим эти игры?
— Ладно. — Бернадетт вошла в дом, оставив дверь открытой для меня. — Вытри ноги.
Я прошла в дом с притворной стороны и улыбнулась, увидев старинную белую эмалированную печь на ножках в виде пьедестала. Мама ругала меня за то, что я играю в этой части дома. Она говорила, что это негигиенично. Повсюду виднелись слои пыли и паутины, но когда я стала чуть выше ростом, чтобы маневрировать метлой, то играла здесь. Убирала комнаты, чтобы антикварная мебель блестела. Чистила старинную плиту и ножки, пока они не становились как новые.
Когда мы уходили после каждого визита, Бернадетт отитывала меня за это, объясняя, что передняя часть дома должна отпугивать людей, а не приглашать их войти. Мне было все равно. Мне нравилось проводить время на этой стороне дома. Так я держалась подальше от нее. И от Райны, которая предпочитала тусоваться в задней части дома.
— Не задерживайся, — велела Бернадетт, проходя через мнимую гостиную и открывая панельную дверь на другую сторону дома.
Еще раз оглядевшись, я последовал за ней через вход, задвинув за собой панель.
С этой стороны находился настоящий дом. Помещение, в которое мы вошли, служило чем-то вроде гостиной. Слева располагалась узкая кухня, длинный обеденный стол и лестница, ведущая на второй этаж, где размещались спальни. Передняя часть дома, декоративная сторона, располагалась на вершине крутого холма. Задняя часть дома имела сплошные стеклянные стены, из которых открывался вид на деревья и болота позади дома. Очень красиво, но почему-то я чувствовала себя здесь одиноко, в какой-то изоляции.
— Ты прервала мою тренировку. В следующий раз звони перед приходом, — проворчала Бернадетт, подойдя и выключив видеоэкран на своем велотренажере.
— Кто построил этот дом? — спросила я, проходя через комнату и становясь перед стеклянной стеной, разглядывая окрестности. — Не помню, чтобы я спрашивала об этом в детстве.
Бернадетт фыркнула.
— Ты все еще ребенок. И ты правда пришла сюда за уроком истории? У меня есть дела поважнее.
Я повернулась, прислонившись спиной к окну и скрестив руки на груди.
— Если не хочешь рассказывать, так и скажи.
Бернадетт сощурилась, но я не смогла прочитать выражение ее лица, когда она пересекла комнату и направилась на кухню.
— Полагаю, раз уж ты моя единственная наследница, то должна знать. — Она открыла холодильник и достала две бутылки воды. — Фермерский дом построен около ста лет назад, после того как предыдущий дом сгорел.