— А кто добавил заднюю сторону? Стекло? — поинтересовалась я.
— Это сделали мои родители, — ответила Бернадетт, обводя рукой комнату. — А когда мы с твоим дедушкой поженились, то добавили некоторые новшества.
Бернадетт протянула мне бутылку воды, затем посмотрела в окно.
— Площадь участка составляет около девяноста акров и простирается от северной оконечности Среднего озера Найтшейд до западного конца Верхнего озера Найтшейд, включая канал, соединяющий их.
— Он тянется так далеко? — удивилась я, повернувшись, чтобы посмотреть еще раз. Я не могла разглядеть ни озера, ни канала. Вокруг слишком много деревьев. — Ты когда-нибудь ходишь на озеро?
— Нет, — отозвалась Бернадетт, казалось, сердито. — Никогда. — Она подошла к дивану. Сев, она наконец заметила, что ее майка задралась. Подергала подол, расправляя и стягивая его вниз, чтобы прикрыть живот. — Выкладывай свои дела, — рявкнула она на меня. — Что тебе нужно? Зачем пришла?
Я села в кресле, наклонившись вперед, поставив локти на колени и сцепив руки.
— У меня есть вопросы. Об исчезновении Райны. О человеке, который забрал и ее, и Тауни. Вопросы о маме.
— Не дразни дьявола, дитя, — прошипела Бернадетт. — Дьявол всегда норовит ответить тем же.
— Какое, черт возьми, отношение имеет дьявол к чему бы то ни было? — Я провела рукой по волосам, и мое разочарование усилилось, как только рука наткнулась на спутанные ветром волосы. Я рывком освободила руку. — Почему ты не можешь говорить как нормальный человек? Просто пять минут нормальности, вот и все, о чем я прошу.
Бернадетт наставила на меня палец.
— Вот в чем твоя проблема. Твоя бредовая вера в то, что ты нормальная. Или, скорее, в твоем желании быть нормальной. — Она опустила руку, но с досадой посмотрела на меня, покачав головой. — В нашей семье нет ничего нормального. Ты учишься выживать или умираешь. Единственное, что стоит между этим, — твой выбор, как провести свои дни.
— И ты думаешь, я должна уподобиться тебе? Отгородиться от всех?
Бернадетт наклонилась вперед, перевернув «Вестник Дейбрик-Фоллс» на кофейном столике.
— А твой план работает лучше? — Она развернула газету заголовком ко мне. — Ты из кожи вон лезешь, чтобы помочь этим людям, и что они сделали? Они отвернулись от тебя. — Она бросила мне газету.
Я поймала ее ладонями, опустила на колени и спокойно развернула страницы. Выровняв листы, я положила газету на пол рядом со своим креслом.
— Думаешь, твоя жизнь лучше моей? — спросила Бернадетт. — Нравится смотреть, как люди, которых ты считала друзьями, отворачиваются от тебя? Предают твое доверие? — Бернадетт поднялась с дивана и стала расхаживать между ним и журнальным столиком. — Ты наивна. Просто ребенок. Но со временем поймешь. Когда все уйдут, когда они все покинут тебя, ты усвоишь урок.
— Не все предали меня. Некоторые, да, но не все. И люди, которые остаются рядом со мной, стоят этого, Бернадетт. Они заботятся обо мне.
Бернадетт смотрела мимо меня, в окно.
— Пока не предали, — тихо проговорила она. — Поверь мне, дитя, они отвернутся. В конце концов, они все отворачиваются.
Я подумала об Оливии, Брейдоне, Ноа. Вспомнила миссис Полсон.
— Я отказываюсь в это верить. Я отказываюсь быть такой циничной. Близкие мне люди любят меня. Я знаю, что любят.
— Ты ошибаешься. И в конце концов, ты задохнешься под тяжестью их предательства, — пообещала Бернадетт, взяв с крайнего столика мамину фотографию. — Прямо как Эмбер.
— Так вот почему она покончила с собой? — прошептала я.
Бернадетт хлопнула фотографией в рамке по подставке. Звук треснувшего стекла сопровождал ее слова.
— Не смей говорить такие гадости, дитя. Не при мне. Не в моем доме.
— Прости, — сказала я, склонив голову. — Я не хотела тебя расстраивать.
— Ты меня не расстроила, — резко ответила Бернадетт, хотя мы обе знали, что она лжет. — Чего именно ты хочешь?
— Мне нужна твоя помощь. Девочка. Тауни. Я не знаю, как ее найти. Не понимаю, как использовать все эти экстрасенсорные штучки. Как заставить их работать.
— Ну, тогда ты зря потратила время. У меня нет никакого интереса совать свой нос в этот бардак. Я уже это проходила. Уже пробовала. В результате потеряла свою единственную дочь. — Бернадетт отвернулась, но на мгновение показалось, что она не определилась, в каком направлении двигаться, а затем направилась на кухню. — Если это все, что ты хотела, то, думаю, тебе пора. — Она повернулась ко мне спиной, поднимая кастрюлю с полки.
— Я не прошу тебя разыскивать девочку самостоятельно, — проговорила я, проходя через комнату. — Прошу только меня научить. Объясни, как работает эта способность.
— Нет.
— Почему? Почему ты не хочешь мне помочь? Ты так сильно меня ненавидишь?
— Я не испытываю к тебе ненависти. — Бернадетт глубоко вздохнула, поставив кастрюлю в раковину и включив воду, чтобы ее наполнить. — И никогда не ненавидела тебя, но и научить не могу. Я дала обещание твоей матери. Я обещала ей, что не буду вмешиваться.
— Почему она просила тебя об этом? Почему не хотела, чтобы я училась?
Бернадетт судорожно сжимала руки, не сводя с меня глаз.
— Эмбер не хотела, чтобы ты взваливала на себя бремя мира экстрасенсов. Ты или твоя сестра.
Я вернулась к креслу и взяла газету.
— Этот поезд уже ушел, — ответила я, держа газету, прежде чем бросить ее на деревянный пол. — Я уже страдаю от видений. Я уже изгой. Единственное, о чем прошу, это научить меня их контролировать. — Я в расстройстве провела обеими руками по волосам. — Ты знаешь, что когда мне было семнадцать, я врезался на машине мамы Оливии в дерево? — Я направилась на кухню, не сводя с нее взгляда. — У меня случилось видение, когда я была за рулем. Я могла умереть. Я могла убить свою лучшую подругу.
Бернадетт все больше ерзала, глядя в сторону.
— Или что когда мне было двадцать лет, я провела три дня в психиатрической клинике? — Я остановилась в нескольких футах от нее. — У меня случился срыв после видения маленького ребенка, которого избивали до смерти. По сей день я понятия не имею, кто был этот мальчик и арестовали ли его отца.
Бернадетт посмотрела на меня. В ее глазах отражалась хорошо знакомая мне эмоция — чувство вины.
— Бернадетт, пожалуйста, помоги мне. Я уже живу жизнью, которой мама не хотела для меня. Вопрос в том, можешь ли ты помочь мне ее контролировать?
— Я обещала ей, — прошептала Бернадетт.
— Я тоже давала обещания, — призналась я, делая шаг вперед и сжимая одну из ее рук. — Но эти обещания чуть не убили меня сегодня. Пришло время их отпустить. Освободиться от них, пока они не утянули нас обеих под воду.
Бернадетт прошла мимо меня, оставив кастрюлю, которую наполняла водой, и снова встала перед стеклянной стеной.
Я вздохнула и подошла к раковине, чтобы выключить воду. Подняв кастрюлю, я вылила несколько дюймов воды и поставила ее на плиту. Включив конфорку, подождала, пока Бернадетт соберется с мыслями. Мне захотелось приготовить то, что она собиралась, но я понятия не имела, что именно. Поэтому я просто наблюдала за водой, ожидая, пока она закипит.