- Садись, - сказал Годунов и сделал широкий жест рукой, сам он сел за письменный стол, машинально полистал перекидной календарь, взглянул на часы. - Сейчас мужики придут… Жрать хочешь?
Я кивнул. Годунов вышел, закрыв за собой дверь на ключ.
Я подошел к занавешенному шторой окну. Штора висела на редких кольцах, отчего ткань некрасиво пузырилась, а один угол свешивался далеко вниз. Давно немытое окно выходило во двор и снаружи было забрано решеткой. Рамы прогнили, и на уличной створке не было форточки, вернее, она была, но не на своем месте, а стояла между рамами, крепко связанная с ними толстой, как нитки, паутиной.
Я подвинул стул и сел рядом со столом. Лязгнул ключ, дверь открылась, и в сопровождении Годунова в комнату вошел официант с подносом. Видимо, это был мужчина, во всяком случае, одет он был в мужской костюм, но особая походка, накрашенные губы и ласковая улыбка напоминали о специфике данного предприятия общепита. Он снял с подноса горшочек с солянкой и блюдо, накрытое металлической крышкой.
- Приятного аппетита! - сказал официант томным голосом и улыбнулся.
- Спасибо, - ответил я и посмотрел в окно.
- Спасибо, Гена, - сказал Годунов, и Гена вышел.
Дверь закрылась, потом открылась вновь, и в комнату вошли двое.
- А вот и наши друзья, - сказал Годунов, вставая, - Дмитрий Порфирин и Аркадий Бессонов. А это - Леха, по прозвищу Кастет.
Мужики молча кивнули и устроились на стульях. Один их них, кого назвали Порфириным, больше всего напомнил мне паука - плотное, округлое туловище посередине и цепкие конечности сверху и снизу. Казалось, если он снимет ботинки, то вместо ступней окажутся ловкие обезьяньи пальцы, способные при желании выполнять работу рук.
Второй, Бессонов, был высоким, худым, на вид нескладным, как некормленный студент физтеха за три дня до стипендии. К тому же, на носу красовались очки с толстыми стеклами. И если от Порфирина, как теплом от печки, несло опасностью и угрозой, то Бессонов казался безвредным, как калькулятор, и глаза за большими стеклами смотрели невинно и беззащитно.
- Про Кастета я вам все рассказал, теперь послушайте про себя, - Годунов расположился за письменным столом, достал сигареты, зажигалку, вытряхнул пепельницу в плетеную корзину для бумаг. - Ты, Леша, кушай и слушай, а я говорить буду.
Я подвинул к себе горшочек с солянкой, втянул носом горячий мясной дух, потом поставил горшок перед Годуновым:
- Попробуй!
- Спасибо, Леша, я не хочу.
- Нет, ты попробуй!
- Чего, соли не хватает? Сейчас найдем соль!
- Попробуй, попробуй, Саня!
Он пожал плечами и стал шарить глазами по столу.
- Ну, пидор, ложку не принес!
- А соляночка вкусная, должно быть, - мечтательно сказал я.
Годунов метнулся к двери, проорал в коридор:
- Гена, сюда!
Послышалось что-то вроде цоканья копыт, Годунов прикрыл за собой дверь и начал долго и грозно выговаривать официанту, на что тот отвечал тонким жалобным голосом, потом вновь застучали копытца, и Годунов вернулся в комнату с разнообразным шанцевым инструментом в руке.
- Выбирай прибор, Леха, и слушай, буду тебя с командой знакомить. Вот Дима Порфирин, человек, которого я знаю уже тысячу лет, потому что мы вместе учились еще в гэбэшном училище, распределились в одно Управление и занимались одной работой. Понимаешь, что я имею в виду?
Я кивнул и отложил на время ложку, от крепкого мясного бульона перехватило дыхание и выступили слезы.
Годунов спросил:
- Пить что-нибудь будем?
Все отказались, каждый по-своему, и Годунов сказал:
- Тогда я продолжу. Следующим фигурантом нашей увлекательной истории является господин Бессонов, Аркадий, как-то там по батюшке. Среди друзей и врагов более известен как «Кеша» - вроде не от Аркадия производное, но к господину Бессонову очень подходит. История у него совершенно замечательная. Я ее в деталях не помню, но Кеша в случае чего поправит. Начнем с того, что Кеша - человек сугубо мирный, даже в армии не служил по состоянию здоровья, белобилетник, то есть. Но обстоятельства жизни сложились таким образом, что взял он в руки винтовку, научился с ней прилично обращаться и встал на тропу войны…
- Мужики! - я оглядел свою команду.
По отдельности они мне все очень нравились, кроме разве что Димы Порфирина, а как они смогут работать вместе, покажет только практика. Обычно, из таких вот одиноких волков команды не получается…
- Честно скажу, - продолжил я, - плана у меня никакого пока нет. Во-первых, я только приехал, а во-вторых, не знал, с кем придется работать. Теперь - знаю… Думаю, за пару дней что-нибудь само в голову придет. Саня, с тобой связь через телефон держим?
- Да. На крайняк - можно здесь про меня узнать или на «Ксении». Ты, кстати, не надумал туда переселяться?
- Пока - нет.
Я поднялся и, оглядев собрание, сказал:
- Ну, пошел я. Значит, думаю, через два дня встретимся. Проводи меня, Саня.
Я распрощался с Порфириным и Кешей и мы с Годуновым вышли.
В зале танцевало несколько пар, из углов доносились томные вздохи влюбленных.
На выходе охранник Гоша вяло отбивался от лысого мужчины с ярко накрашенными губами.
- Проблемы, Гоша? - спросил Годунов.
- Он - не член, а туда же, лезет, - пожаловался Гоша.
- Пропусти его, все имеют право на свободную любовь.
Гоша посторонился, а лысый полез обниматься к Годунову.
- В зал, - ласково сказал ему Годунов, - все чувства только в зале!