А потому, вместо того, чтобы разобраться в ситуации, в себе, и в своих ощущениях, я пела песню про жирафа. Причём именно пела, и с таким усердием, будто именно от этого зависело пойму ли я суть всего происходящего и попаду ли обратно домой.
2
И вот опять – я сижу на скамейке перед кабинетом и дожидаюсь урока. Не знаю, зачем всё это – то, что со мной происходит. В своей жизни я ведь итак достаточно училась, как по мне, восемнадцать лет учёбы – не малый срок. И вот я опять на школьной скамье, дожидаюсь очередного урока литературы, хотя сама уже вполне могу написать полноценный стих.
Один мудрец говорил о том, что учиться никогда не бывает поздно, да и вся наша жизнь – сплошное обучение. Мы обжигаемся, падаем, понимаем, что так делать не нужно и идём дальше, чтобы снова упасть. Бесконечный цикл, в котором не стоит искать смысла, как и в моём пребывании здесь. Это попросту происходит, и мне это не подвластно.
- Сонь, ты выучила стих? – обращается ко мне одна из моих подруг.
Всё это время я сидела в задумчивости, буравя взглядом расписанную стену школы, и не пыталась вникнуть в то, что происходило вокруг меня. А между тем рядом уже собралась вся наша немногочисленная женская группа из пяти человек. Потом, конечно же, к нам переведутся ещё несколько девчонок, но именно эти люди были дороги моему сердцу. Остальная часть коллектива в виде четырнадцати человек – мальчики. Теперь, думаю, понятно, почему в нашем классе всегда хромала дисциплина.
Не знаю, кто придумал, чтобы мальчиков учили женщины-преподаватели, особенно из прошлых эпох - они ведь совершенно их не понимали! И вместо того, чтобы разобраться – попросту обвиняли, считая неспособными. А ведь дело попросту в другой психологии! Да, наша система образования далека до идеала и проблема здесь вовсе не в том, что мы сдавали недостаточно экзаменов или писали мало контрольных. О, нет, поверьте, и того и другого было в самый раз, просто учителя были для нас пришельцами из другого мира – людьми, которые ставили себя выше нас и считали нормальным унизить или оскорбить нерадивого ученика. Конечно же, всё было в меру, и не так страшно как можно представить, но я из школы вышла человеком, абсолютно не умеющим общаться с людьми старше меня. И, когда преподаватели из техникума и вуза отнеслись ко мне как к равной, для меня это был самый настоящий шок.
- Какой стих? – спрашиваю я, заметив, что от меня по-прежнему ждут ответа.
На самом деле, мне стоит спросить о том, знают ли они, где мы находимся и каким образом я попала в собственное прошлое. Но я почему-то не задаю этот вопрос. Может быть потому, что боюсь ответа? Или потому, что всё выглядит уж слишком натурально, и я уверена, что меня не поймут?
- Отрывок Онегина – письмо Татьяны, - отвечает Кристина, врываясь в наш диалог. – Неужели не учила?!
Я, и не учила? Не помню, чтобы такое вообще было. Нет, я не была заучкой, всегда считала, что я середнячок, и не пыталась прыгнуть выше головы, но такая черта как ответственность у меня присутствовала. Но здесь дело было даже вовсе не в ней, мне просто нравилась эта история, эти персонажи и это «письмо». Поэтому тогда, в прошлом, я учила этот стих охотно, невзирая на его размер и на то, что дней на подготовку дали совсем немного. Но в итоге – опростоволосилась. Все мы, как одна, сбивались на одном месте. Помню, когда споткнулась и я, перепутав и забыв нужные строки, ОН усмехнулся, а я почти впервые ощутила горечь разочарования. Не так я себе представляла это выступление, совсем не так.
- Учила, - отвечаю я, будто на автомате повторив ту самую гримасу разочарования.
Анна Павловна - наш учитель русского языка и литературы, появилась как всегда неожиданно, и с заметным опозданием. И, хоть я не видела её со времён окончания школы, её образ, как и образ других учителей, плотно укоренился в моей голове. Вот и сейчас, глядя на её рыжие с проседью волосы, которые она всегда усиленно красила, я ощущаю некую ностальгию по прошлым временам. Тогда всё казалось таким незначительным, но в то же время значимым, жизнь была до невозможности длинной и я не допускала ни единой мысли об её финале. Теперь же, я не могу позволить себе такую роскошь как неведение.