Рязанов рассмеялся. – Наверное, записка. Иван Петрович своей дочке просил передать. Угадал?
– А что? – сник заведующий горкомхозом.
Потянулись минуты.
Для каждого они бежали по-разному: медленнее всего для Кулябко («Безобразие! Послали самолет, еще застрянет в Междуречье!») и быстрее всего для доктора («Вот уже полтора часа прошло, а карета скорой помощи все еще где-то трясется на ухабах!»).
Тимофей Иванович не ощущал движения времени вовсе, слишком много неожиданностей обрушилось на его голову.
«Девчонка запропастилась, – ворчал он про себя. – Вот угробит мотоцикл, а что с нее возьмешь? Путного багажа и то нету!». Вздыхая, он бросал взгляд на поношенный фибровый чемодан, перетянутый матерчатыми ремнями.
Дорога в город по-прежнему была пуста. Тимофей Иванович скользил глазами по глинистой рыжей насыпи, по редким соснам вдоль нее, чуть задерживался на мостике через речку и останавливался на зеленой пене садов, на единственной на весь город заводской трубе сушильного комбината, где проходила практику Рая, и обезглавленных древних церквах, венчавших Вязовск.
Он любил, отправив самолет рано утром, вот так молча смотреть на свой городок, где родился, вырос сам и вырастил детей, смотреть и вспоминать жизнь и уже по-стариковски задумываться – хорошо она прошла или не очень. Но сейчас было не до этого, и он заторопился в свою каморку «слушать воздух».
– Понял вас отлично, семьдесят два – пятнадцать, – через минуту говорил Тимофей Иванович с некоторой тревогой в голосе. – Посадку разрешаю... Ну и влетит же нам с тобой, Никита, по первое число!
Пилот рассмеялся. – За доброе дело-то?
– А ты полагаешь, за доброе не влетает? Еще как!
Тимофей Иванович подумал, что все в это утро пошло кувырком, начиная с планов на рыбалку. Как бы осматривая себя со стороны, он представил свое сегодняшнее поведение и удивился, настолько необычным оно ему показалось. Пожалуй, неожиданно для самого себя, он не распространялся о важности расписания, а наоборот, собственной персоной намекнул начальнику отряда, что самолет можно б и задержать. С этого началось. Потом зачем- то звонил в Залесье для незнакомого (откуда он взялся?) доктора... Дал казенный мотоцикл тоже незнакомой девчонке (чего доброго, еще перекувырнется где-нибудь по дороге!) и наконец, в полное нарушение всех правил, своею властью послал пилота в Междуречье.
Тимофей Иванович покачал головой, удивляясь всему этому, потом снова машинально посмотрел в окошко на дорогу и увидел студентку. Она ехала на казенном мотоцикле, и за ней тянулся длинный шлейф багровой пыли.
– Райка едет! – В двери показалась и тотчас исчезла возбужденная физиономия Саши. – Зря волновались!
– Попробуй не волнуйся тут с вами, – проворчал Тимофей Иванович и вышел на крылечко.
– Заглох по дороге, катила с километр, едва завела, – единым духом выпалила Рая. Она бережно вынула из-за пазухи завернутое в вату лекарство. – Вот, доктор.
– Спасибо. Я забыл вам дать деньги.
Рая замахала руками.
– Что вы! Я на практике по пятьдесят рублей в месяц зарабатывала.
– И все же...
– Нет, нет, не надо, а то я обижусь, честное слово!
Доктор улыбнулся. – Ну, раз так...
– Я на этой штуке второй раз в жизни ездила! – объявила Рая, сияя от радости. – Здорово как!
Тимофей Иванович покачал головой. – То-то я гляжу – нетвердо держится в седле ездок...
– Вы не бойтесь, машина в порядке.
– Да я не об этом, – усмехнулся начальник.
– О чем же? – Рая с лукавинкой посмотрела на него.
– Ну, мало ли о чем, может быть, о твоей молодой жизни.
– Вот как!? – Она вдруг спохватилась. – Братцы, а где же самолет?
– Еще за одним доктором полетел, – с охотой поддержал разговор Саша. – Ты насовсем уезжаешь?
– Угу, а что?
– Жалко, что мы с тобой раньше не познакомились.
– А я виновата?
– Может, еще на практику приедешь?
– Не знаю. Разве на преддипломную.
– Ты попросись в Вязовск. Мировой город!
Рая усмехнулась. – Тоже мне мировой! Пылища.
– А яблоки?!
– Я целый чемодан домой везу.
Саша на минуту исчез и вернулся с двумя огромными яблоками.
– Возьми! Золоторелка. Моя бабка говорила, каждое фунт весит!
– Ну вот еще выдумал...
– Ты попробуй, вкусные!
72-15 катился по земле, а второй пилот уже распахнул дверцу, и в ней показался аккуратный, толстенький человек с чемоданчиком, одетый с подчеркнутой тщательностью. Осторожно сойдя на землю, он вежливо снял шляпу, обнажив загорелую, лысую голову с полукружием серебряных волос на затылке.
– Здравствуйте, товарищи!.. Больной еще нету?
– Из города, Северьян Нилыч, выехали, минут через десять будут, – сказал инструктор райкома, протягивая руку.