- Предоставляю тебе еще одну попытку научиться с помощью шахмат трансформировать энергию своих драконов.
- С превеликим удовольствием, - без особого энтузиазма сказал я, изображая радостную улыбку, и стал расставлять шахматы.
- Ты опять не можешь выйти из схемы примитивной механической игры, - отметил Джи через несколько минут.
- Ну, я не виноват в том, что не могу следовать вашим инструкциям в шахматах, - оправдывался я.
- Нет в тебе отрешенности воина, - ответил строго Джи, и его взгляд стал тверд как сталь. - В тебе отсутствует творчество, без которого всякое действие механично.
Мне стало не по себе: куда девался беззаботный дачник, попивающий чаек, - передо мной сидел человек с лицом средневекового рыцаря. Поток невидимой силы изошел от него, и на миг перенесся на поле боя. Передо мной мелькали картины сражений, победоносный клич рыцарей звал на битву с врагами христианской веры...
- Не хочешь быть воином - тогда приступай к обязанностям Ваньки Жукова, - долетел, словно издалека, его голос.
- Я старательно избегаю приготовления обедов и мытья грязной посуды, - заявил я, возвращаясь к дачной реальности, - а вы хотите превратить меня в кухонного мальчишку.
- Пока ты не станешь домохозяином, тебе не видать потусторонних миров как своих ушей, - ответил он без всякого юмора и пояснил:
- Домохозяин - это человек, который может на свои деньги содержать дом, где расположилась Школа. В его обязанности входит готовить обеды, следить за порядком и за тем, чтобы у всех было хорошее настроение.
“То есть - содержать всех лентяев за свой счет. Это уж слишком подозрительное условие попадания в высшие миры”, - мелькнуло в голове. Но я промолчал, надеясь избежать этой участи, сделал ход конем и понял, что безнадежно проигрываю. А вслух произнес:
- В данный момент могу содержать только двух человек.
- Себя и еще двоих сверху? - с любопытством спросил он.
- Себя и еще одного, - быстро ответил я.
- И этот другой человек - женщина?
- На женщин, тем более, не трачу, ибо они символизируют для меня уход от внутренних поисков в мир соблазнов. Процесс обучения является для меня важным делом, и денег на это не жалко. Но я не вижу смысла в том, чтобы кормить компанию ленивых учеников, - ответил я.
- А если это является частью обучения? - загадочно спросил Джи.
- Я не верю в такое обучение.
Джи поставил мне шах, а затем мат, и произнес:
- Как ты относишься к миру, так и он к тебе, - и в его глазах на миг открылась вселенская пустота.
Решив все же сыграть роль Ваньки Жукова, я отправился в сад. Обойдя заросший крапивой двор, я не нашел ничего пригодного в пищу, кроме цветущей уже петрушки и пожелтевшего лука. Из этого я приготовил салат, а на грязную засаленную плиту поставил вариться горох, который остался в шкафу с прошлого лета. Как только я накрыл на стол, появился Джи и, бросив взгляд на скудный ужин, заметил:
- От твоей стряпни и помереть можно.
- А больше нет ничего, - в растерянности ответил я.
- С таким отношением к обязанностям домохозяина, как у тебя, на кухне никогда ничего не будет.
Меня задела его интонация, и я вернулся в комнату. В ящике письменного стола я обнаружил большую коллекцию курительных трубок и около двадцати сортов иностранного табака. Выбрав из коллекции изящную трубку с резным изображением Мефистофеля, я набил ее табаком и сладостно закурил, пуская клубы дыма в потолок. Внезапно я вспомнил фразу, которую обронил Джи: “Наша цивилизация со всем ее комфортом носит фаустовский характер”.
Но я не представлял свою жизнь без того комфорта, который она несла.
Докурив трубку, я решил подняться в мансарду Джи. На улице было уже совсем темно. Яркие звезды рассыпались по небосклону, чаруя своим таинственным мерцанием.
- Мы пришли сюда из созвездия Большой Медведицы, - вдруг прозвучал сверху голос Джи.
Меня пронзило острое чувство ностальгии, и я долго не мог оторвать взгляд от звездного ковша. Поднявшись в мансарду, я залюбовался уютной комнатой: с левой стороны стояли две кровати, одна была накрыта голубым, а другая - темно-красным старинным ковром с магическим завораживающим узором. Правую сторону занимали полки с толстыми томами работ Сталина, посреди комнаты стоял деревянный стол, на котором располагалась черная настольная лампа, освещавшая комнату желтым светом. Заметив у двери небольшую гипсовую скульптуру Ленина, я поинтересовался:
- Как вы можете терпеть его в этом мистическом пространстве?
- На невидимом перекрестке бесконечностей он является стражем порога среды, - улыбнулся он.
- Вы говорите странными метафорами, - удивился я.
- Это отнюдь не метафора, - ответил он серьезно.
- Что же это?
- Страж Порога Среды, - медленно, разделяя каждое слово, произнес он, и эхо пустоты захлестнуло меня невидимой волной.
Утром я увидел его за длинным растрескавшимся столом под яблоней. Он сидел с задумчивым лицом, погруженный в себя. Мне не хотелось мешать его размышлениям, и я собрался уйти, но он кивнул мне в знак приветствия. Тогда я решился задать вопрос, который задавал уже не впервые:
- Каким образом я могу работать над собой?
Джи, чуть улыбнувшись, дал мне все тот же ответ:
- Попробуй начать с самонаблюдения.
- Как это делается? - механически поинтересовался я, уже зная, что ничего нового он не скажет.
- Проследи за сменой эмоций различных “я”, и ты заметишь, что большую часть времени находишься в негативе.
Я не был согласен с его утверждением, но виду не подал.
- Ну, а дальше что с этим наблюдением делать? - спросил я как можно смиреннее.
- Осознать, что в состоянии негатива ты забываешь о цели своей жизни, о том, что ты собрался достичь внутренней свободы.
Тут я не выдержал:
- Вы не правы - я всегда помню о том, что хочу достигнуть высших миров.
- И каким же образом? - иронично спросил он.
- Я надеюсь, что вы возьмете меня с собой в эти миры, - ответил я растерянно.
- Я уже пробовал брать с собой своих учеников, но из этого ничего не вышло. Я могу лишь указать тебе Путь, но пройти по нему ты должен сам.
Меня охватила легкая дрожь.
- По книгам я знаком с различными методами обучения. Какому следуете вы?
- На книжное знание ты лучше не рассчитывай, - ответил он. - Ты должен как можно подробней описывать все, что происходит с тобой в моем присутствии. Если не сейчас, то когда-либо потом ты сможешь понять, куда ты попал. Иначе твое пребывание в моем обществе будет бессмысленным, - донесся его голос как бы издалека.
Я пошел к себе в комнату и, раскурив трубку с головой Мефистофеля, стал описывать последние события. Долго писал я в своем дневнике, пока усталость окончательно не свалила меня, и я прилег отдохнуть, надеясь продолжить после.
В середине ночи я очнулся от скрипа отворяемой двери и стал напряженно всматриваться в темноту. Вдруг я заметил, как в образовавшуюся щель вошла прозрачная светящаяся сущность. По моему телу пробежала холодная волна озноба, и страх закрался в сердце. Сущность была соткана из голубоватого тумана. Ее светящиеся глаза скользнули мимо меня и остановились на одном из знаков, висевших на стене. В комнате разлился тонкий аромат цветущего жасмина, в лунном полумраке отчетливо различался светлый утонченный Лик. Заметив на себе пристальный взгляд, она выскользнула в дверь. Я поднялся и по шаткой деревянной лестнице взобрался в мансарду к Джи.
- Я только что встретил потустороннее существо, - взволнованно выпалил я.
Он оторвал взгляд от пожелтевшей рукописи и произнес: