- Мне совсем не нравится эта мысль, - сообщил я.
- Тем не менее, это так, - улыбнулся он. - Хотя твоя голова и работает как компьютер, но инстинкты напоминают диких обитателей джунглей.
- Это сравнение нелепо, - заметил я.
- Вряд ли ты помнишь о своем желании развиваться,
когда встречаешь красивую женщину, - сказал Джи. - И едва ли ты будешь помнить о высших мирах, если задето твое самолюбие.
- Я никогда об этом не задумывался.
- А ты помедитируй над этим, - сказал Джи.
Весь оставшийся вечер я размышлял о том, что услышал, а когда устал искать в себе различные “я”, то прилег на диван в своей комнате. Мне очень хотелось попасть в сон Джи, и я долго настраивался на это. Наконец мне удалось найти его возле готического собора. Он стоял у входа, созерцая статую Девы Марии.
- Как же тебе удалось попасть сюда? - удивился он.
- Через сильное желание, - улыбнулся я.
В этот момент из собора вышли несколько человек, одетых в длинные одежды, спускавшиеся до земли. Они остановились недалеко от нас, и я невольно прислушался к их беседе. Высокий мужчина, в легкой серебристой накидке, жестикулируя, говорил:
- Господь не может быть всемогущим, так как сотворил такой камень, который и Сам не в силах поднять, и этим камнем является падший человек. Когда Люцифер пал, то увлек за собой в низшие миры все сотворенное человечество, жившее в сферах, близких к Создателю. А вот поднять его в те миры, где оно обитало прежде, для Господа оказалось непосильным.
- Разве вы не знаете, - заметил мужчина благородной наружности, в голубой накидке, - что Господь даровал людям великую свободу - свободу выбора? И насильно Он никого не поднимет в сияющие чертоги. Но если кто пожелает подняться в высшие миры, то внутри него засияет Божественный свет и весь Космос откроет ему свое волшебство...
- Слушай внимательно, - сказал Джи, заметив, что я отвлекся и с любопытством рассматриваю величественный готический собор.
- А те, кто отринул Бога, навсегда останутся в тягостном одиночестве, и посмертная жизнь их ужасна. У людей есть великое будущее: они могут возвыситься до Адама Кадмона и, созерцая Господа, творить вместе с Ним. У людей есть волшебный дар Божественной любви, и, полюбив мир, они смогут вознестись ввысь, ощущая ответную любовь. Любовь и стремление к духовной свободе - это два крыла, на которых каждый может подняться в высшие миры...
В это время откуда-то донесся пронзительный крик, и я увидел,-как с другого конца площади бежит в нашу сторону до смерти напуганный человек, а за ним - двое стражников, размахивая саблями. Полы его одежды развевались по ветру, он задыхался, из последних сил спасаясь от погони. Через несколько секунд несчастный оказался возле нас. Внезапно он схватил меня за руку и со слезами на глазах стал просить защиты.
“Все, конец, - перепугался я, - сейчас они расправятся и со мной”, - и я беспомощно посмотрел на Джи.
- Вспомни, что это сон, - улыбнулся он и внезапно растворился в воздухе.
Тут я оттолкнулся от каменных плит мостовой и взмыл в воздух. Несчастный, держась за мою руку, поднялся вместе со мной над площадью, не веря своим глазам, и мы понеслись прочь. Пораженные стражники, остолбенев, смотрели на чудо, а потом спохватились и стали бросать в нас копья, но мы с были уже высоко. Я вдруг стал хохотать во все горло над их полнейшим бессилием, да так сильно, что внезапно проснулся.
Придя в себя после неожиданного приключения, я зашел в гостиную. Джи сидел на диване и беседовал с Феей. Увидев меня, он улыбнулся и сказал:
- Ну, заходи, брат Касьян. Что-то давно тебя не было видно.
- В вашем обществе время набрало такую скорость, что я никак не могу прийти в себя, - восхищенно сказал я.
- Разве ты не знаешь, что время измеряется количеством событий? - спросила Фея.
- Я так и не понял, как достичь Освобождения, - сказал я и вопросительно посмотрел на Джи.
- А ты никогда и не поймешь, - хихикнула Фея.
- Почему? - запротестовал я.
- А если ты не готов? - испытующе спросил Джи.
- Я мечтаю об этом уже несколько лет.
- Что ж, посмотрим, - произнес Джи и поманил меня в другую комнату.
Он сел на текинский ковер, скрестив ноги, и указал мне место напротив. Когда я стал погружаться в трансовое состояние, Джи легко прикоснулся к моей груди. И в тот же миг во мне внезапно открылась сияющая бесконечность - это был свет бесчисленных звезд внутреннего Космоса. Яркая волна благодати разливалась во мне. Утратив осознание тела, я почувствовал свое единство со Вселенной, ощутил себя мощным сияющим “Я” на грани звездных миров.
Когда сознание вернулось в тело, я был полностью уверен, что Джи является тем человеком, который сможет привести меня к Просветлению.
- Я дал тебе возможность прикоснуться к высшему “Я”. Теперь перед тобою всегда будет сиять маяк вечности, - сказал он.
Мое сердце переполнила неописуемая радость, и я увидел, как лицо Джи озарилось золотистым сиянием.
- Я хотел бы научиться у вас самостоятельно входить в это состояние, - сказал я как можно спокойнее, хотя сердце выпрыгивало из груди от сильного волнения. Он посмотрел на меня с некоторым сомнением, а затем ответил:
- Это будет совсем не то обучение, о котором ты начитался в книгах. Все будет по-другому, и, может быть, ты еще не раз пожалеешь о своей просьбе. Высшее “Я” лежит на тысячемильной внутренней глубине, и для того чтобы достичь его, надо пройти много испытаний.
- Я не жалею о том, что выбрал, - заявил я.
Для меня ситуация была кристально ясной: Джи имел доступ к сокровищу, которое я желал приобрести любой ценой.
- Господь любит горячих или холодных, - ответил загадочно он, - а если ученик ни рыба, ни мясо - то он ни на что героическое не годится.
В Кишиневе у меня были единомышленники, которые тоже стремились к освобождению от уз сансары, но никто из них так и не встретил человека, знающего Путь. Мне казалось, что охотники за внутренней свободой будут счастливы встретиться с тем, кто укажет на отраженный свет духовного солнца. Мне хотелось предоставить им хотя бы один шанс.
Первым на очереди был мой лучший друг Григорий, и я направился к нему, чтобы сообщить радостную весть.
Григорий был аспирантом кафедры биологии. Много лет он пытался достичь внутренней свободы, сидя в отрешенной позе на крыше Академии Наук. Жил он на чердаке старой лаборатории, ночи проводил в медитациях, вглядываясь в далекие звезды. Он искал в бесконечном небе ту звезду, где провел свою прошлую жизнь. Григорий был уверен, что пришел на Землю для того, чтобы найти свое постоянно ускользающее “Я”.
Тело его было красивым и мускулистым - следствие его напряженных тренировок по системе хатха-йоги. В него постоянно влюблялись студентки университета, но ему удавалось держаться в стороне, избегая мягкого женского плена. В тайном углу его аскетического жилища было спрятано более сотни эзотерических книг, в которых он пытался найти метод, ведущий к полному Освобождению.
Но когда я взобрался на чердак, то нашел своего друга весьма озабоченным.
Теперь он, вместо толстой и пожелтевшей книги гуру Шивананды “Медитация и жизнь”, напечатанной на фотобумаге, внимательно листал небольшую брошюрку “Забота о беременной женщине”.
- Что с тобой приключилось? - удивился я. - Готовишься к важному докладу?
- Да нет, - сконфузился он, - дело обстоит гораздо хуже.
- Я принес тебе радостное известие: наконец-то я нашел человека, который может указать на Путь.
На мгновение в глазах Григория появилась живая искорка неподдельного восторга, но затем взгляд медленно потух, и он с сожалением произнес:
- Ты опоздал.
Только сейчас я заметил, что чердак перегорожен белой занавеской. Чья-то рука осторожно отодвинула ее, и оттуда появилось милое существо с худеньким личиком и слегка округленным животом. Не обращая на меня внимания, она стала развешивать на веревке рубашки Григория.