Николай поднялся на завалинку, потянул на себя ставень. Заставленный бутылками стол, широкая спина, головы не видно…
– Давай, Иван Егорыч!
Старик поднялся на крыльцо, постучал – не слышат. Изо всей силы задергал дверь.
В сенях завозились.
– Кого там, так вашу…
– Я, Семеныч, Иван-лесник, отвори, дело есть.
– Что за дела по ночам?
– Спешное! Солдат красный ко мне зашел, говорит, из плена бежал…
Загремела щеколда.
Один из разведчиков прижался к косяку, в руке финка. Дверь распахнулась. Взмах – хозяин мягко осел на порог.
В избе за столом – трое. Расстегнутые мундиры, пьяные морды. Сидящий лицом к двери потянулся к ремню с кобурой, брошенному на лавку.
– Кто такие? В чем дело?
Так вот он каков, предатель. Остекленевшие глаза, мокрый рот…
– Руки на стол, сволочь!
Полицаи мигом отрезвели.
Королев достал приговор.
«Именем советского народа…»
Вскинул автомат, увидел глаза, полные животного страха…
В отряд вернулись на рассвете. Николай вошел в палатку командира, выложил взятые у изменников документы, оружие.
– Товарищ командир, приговор приведен в исполнение.
Приближалась зима. За ночь лужи пустели, покрывались стеклянным ледком. Постоянного лагеря у медведевцев не было, кочевали с места на место. За ними по пятам шли каратели.
Однажды разведчики, вернувшись с очередного задания, принесли объявление, которое гитлеровцы расклеивали по деревням. В нем черным по белому было написано, что партизанский отряд, действовавший на Брянщине, полностью уничтожен.
– Видал, комиссар? – усмехнулся Медведев. – Похоронили нас господа фашисты. Ну что ж, мы им о себе напомним. Николай, зови командиров!
К Хотимску подошли в сумерках. Город, опоясанный противотанковыми рвами, лежал тихий и темный. Где-то ветер стучал железом на крыше, изредка доносился собачий лай. Совсем стемнело. Вернулись разведчики: они должны были перерезать телефонные провода.
– Вперед!
После лесных тропинок непривычно на городских улицах: стук сапог далеко разносится в тишине.
Медведев бежит, зажав в руке тяжелый маузер. Еще поворот, городская площадь… Впереди раз за разом рванули гранаты: группа захвата ворвалась с другой стороны. Загрохотал пулемет, ему ответили партизанские автоматы. Но пулемет не унимался. Теперь минута решала исход боя.
– Николай, – Медведев повернулся к адъютанту. – Уничтожь!
– Есть!
Королев сбросил шинель, побежал вдоль забора. Плечом выдавил доску, пролез во двор. Перебежал к сараю, затем, рывком, к крыльцу. Навстречу гитлеровец – мундир расстегнут, в руке парабеллум. На миг встретились глазами, Николай ушел нырком под его руку.
Левой в челюсть – нокаут!
Перепрыгнул к дверям, бросил во тьму противотанковую гранату. Взрыв, тишина… Полоснул веером из автомата, при свете вспышек увидел запрокинувшийся стволом к небу пулемет в окне, на полу – двух гитлеровцев…
– Ура-а-а!
Гарнизон Хотимска смят, уничтожен.
Собрать документы, повалить телеграфные столбы, расклеить по городу листовки дело получаса.
Отряд возвращается в лес. За спиной – зарево над городом. Горят тюрьма, комендатура, полицейское управление.
С каждым днем отряд доставлял все больше неприятностей оккупантам: взрывались мосты, летели под откос эшелоны, горели на дорогах десятки машин…
Вражеское командование не на шутку обеспокоилось. Особенно после того, как партизанам удалось взорвать железнодорожный мост на линии Брянск – Сухиничи. Образовалась пробка, наша авиация, предупрежденная заранее, в щепки разнесла несколько эшелонов с техникой и живой силой. Важная стратегическая артерия гитлеровцев была надолго прервана.
В ту ночь мела пурга. Снег бешено крутился вокруг деревьев, наметал сугробы, врывался в палатки и шалаши. Партизаны почти не спали. Ночь тянулась томительно долго. К рассвету ветер утих, задымились костры, повара начали готовить немудреный завтрак.
Николай стоял, прислонившись к сосне, слушал лес. Казалось, никакой войны нет. Тишина, только изредка с ветки обрушится снежная шапка…
Взрыв раскатился по лесу громом. И сейчас же ему ответили десятки автоматов.
– Отряд, в ружье! Тревога!
Прибежал боец из секрета:
– Товарищ командир, каратели! Окружают!
– Николай! За мной! – позвал Медведев адъютанта.
Увязая в снегу, добежали до гребня оврага, залегли за стволы поваленных деревьев.
На другой стороне уже появились гитлеровцы. Неровной цепью, задрав шинели, торопятся, продираясь сквозь сугробы.
Справа и слева заговорили партизанские пулеметы. Сзади тихо: отряд начал отходить… Королев осторожно выглянул из-за ствола. Вот уже рядом – человек семь. Взглянул на командира.