Колёса «Шкоды» взвизгнули, машина развернулась и устремилась в сторону южной окраины – чёрного провала, где сквозь завесу смога, как звёзды в тумане, скупо пробивались редкие фонари.
– Оставайся на связи, умник, – держа руль левой рукой, Джи быстро смахивал проецируемые SMP иконки, настраивая ручного «помощника» на автодозвон, – если что случится – информируй.
– Принято, – отозвался дом тоном бравого солдата и после заминки добавил: – сэр.
Джи утопил в пол педаль газа, не обращая внимания на полыхнувшую багровым черту через лобовое стекло.
– Отключить.
«Шкода» послушно пригасила уведомление.
– В мае я оплатил почти два десятка штрафов за превышение скорости, – не преминул ввернуть умник.
Джи не удостоил его ответом. Магистраль к южной промзоне – серая лента, разбиваемая галогеновым пучком, – была пустынна. Кварталы впереди тонули в темноте. Целиком отданная под заводы, сборочные цеха и склады, южная часть Олд-Йоркской секции мегалополиса БосВаш представляла собой одну гигантскую промзону, растянувшуюся на сотни квадратных миль.
SMP продолжал слать вызовы в пустоту. В лобовое стекло врезались мелкие капли дождя.
Джи стиснул руль, не снимая ногу с педали газа.
Мастер не согласился установить в свой дом умника. Чёртов ретроград, он словно застрял в XIX веке со всеми своими очками, разношенными сапогами и фартуками. Он не хотел принять, что мир меняется – меняется быстрее, чем он сам. Единственным исключением была его фанатичная привязанность к технике: любые машины – сначала паровые, потом электрические – он боготворил и стремился понять. А, поняв, подчинял их себе без остатка. Это давало ему какую-никакую связь с реальностью...
Джи вдруг понял, что думает о Мастере в прошедшем времени.
«Шкода» влетела в чернильный провал промзоны. Джи сбавил скорость, петляя между цехами, нагромождениями железных контейнеров, бетонными заборами с «колючкой» по верху и остовами башенных кранов. Желтоглазые коты и какие-то длинные тени шарахались из-под колёс. Дождь усилился, заливая стекло. Бешено прыгающие стрелки «дворников» швыряли в стороны пласты мутной воды.
– Умник, ты на связи?
– ...а...с...зи, сэр, – пробился сквозь треск помех голос дома.
– Переключаю тебя на SMP, – Джи отменил бесполезный автодозвон и вызвал иконку связи с умником, – помалкивай, пока я не скажу.
Машина остановилась в квартале от обиталища Мастера. Джи выключил габариты и с полминуты всматривался в серые призраки зданий, заволакиваемые мокрой пеленой. Никакого движения.
Дождь обрушился колючим потоком, едва Джи открыл дверь. Капли лупили по плечам, рубашка-поло превратилась в липкую ледяную тряпку. Джи скользнул к ближайшему зданию – огромному угрюмому цеху с тёмными окошками под самой крышей и, прижимаясь к стене, двинулся к дому Мастера.
Древняя зелёная сетка, затянувшая всё правое крыло дома, болталась и хлопала на ветру. Джи выдернул «Сфинкс» из-за ремня, пальцы сомкнулись на успокаивающе-привычной рукояти. Еле слышно щёлкнул предохранитель.
Входная дверь стояла нараспашку, тяжело скрипя на давно не смазанных петлях. Дом нависал с обеих сторон, зажимая маленькое крыльцо меж двух массивных крыльев. Окна жилой части, забранные частыми кривыми решётками, замазанные густым слоем краски, не пропускали изнутри ни огонька.
Джи шагнул к двери, ловя каждый шорох, но шум ливня и стон старых петель заглушали всё.
Половица скрипнула под ногой. Джи замер, но полумрак неширокого коридора оставался неподвижен. Где-то в самом конце дрожал отблеск рыжеватого света, выхватывая длинный кусок стены с отслоившейся краской.
Двери по обеим сторонам были закрыты, иные – заколочены досками крест-накрест. Держа на прицеле оранжевый блик, Джи продвигался по коридору к освещённому участку.
Свет падал из единственного открытого проёма. Хорошо знакомая белая дверь, с облупленной ручкой и огромной медной щеколдой с внутренней стороны.