– Мистер Джи, – в словах прозвучало раздражение того, чьи мысли явно далеки от предмета беседы, – мне жаль, но сейчас я очень занят. Быть может, вы знаете, что я разрабатываю уникальный проект. Единственный в своём роде. Всемирная телекоммуникационная система, – его голос потеплел, – она изменит нашу жизнь, мистер. И вашу тоже.
– Я видел башню. Она...
– Она прекрасна, – голубые глаза засветились изнутри, и худое лицо с высоким лбом вдруг стало не просто лицом увлечённого человека – оно стало лицом человека одухотворённого. Влекомого идеей, которая – ни больше ни меньше – перевернёт мир с ног на голову. – Мы сможем узнавать новости в любой точке планеты. Передавать сообщения и сводки, говорить друг с другом, сколько захотим. Но даже это не главное. Уорденклифф – лишь первый шаг. Когда я развернусь, кардинально изменится сам привычный уклад жизни. Моя система облегчит быт простых людей. Им больше не нужно будет тяжко трудиться на полях, не нужно будет губить зрение в полутёмных лачугах. Я дам им свет. И я дам им силу, которая возьмёт на себя всю самую тяжёлую и монотонную работу. Тысячи людей изобретут машины, которые станут использовать эту силу и направлять её на благо общества. И эта сила, – он вдруг присел и положил ладонь на тротуар, – эта сила течёт здесь.
– Никакая сила не принесёт блага, попав в неверные руки, – заметил Джи, – что если ваше изобретение станут использовать в корыстных целях?
Худое лицо помрачнело.
– Я думал об этом. В Европе неспокойно. В моей родной стране неспокойно. Именно поэтому я должен успеть закончить свой проект. Не удивлюсь, если в ближайшие годы мы окажемся на пороге войны.
– Так и будет. Более того – грядущая война запомнится как один из самых грандиозных конфликтов в истории.
– Откуда вы...
– И это может вам пригодиться – если захотите сохранить свои знания для тех, кто эту войну переживёт. Сохранить и, возможно, спасти уцелевшее человечество.
Коричневый плотный конверт лёг в машинально протянутую руку.
– Мой адрес на обороте, – Джи склонил голову, – я буду ждать. Вы не единственный, кто предвидит войну. Но я пока что единственный, кто точно может утверждать, что она будет. И кто готов – в обмен на небольшую услугу – предложить вам спасение, мистер Тесла.
***
Иногда приходится покривить душой. Но как же после этого на ней бывает гадко...
Сидя в кабинете Андриана, Джи ворошил трещащие угли в камине. Он солгал. Он не единственный, кто может предсказать войну. Точнее, единственный – не он.
И именно поэтому ему был нужен Тесла.
В распахнутое окно врывались редкие шумы ночного города. Сквозняк шевелил пыльные шторы, стряхивая с них белёсый прах.
Кван. Это она рассказала ему о войне. Сбивчиво и путано, словно пытаясь повторить плохо заученный урок. Да скорее всего так оно и было. То, что знала и помнила Кван, могло быть для неё лишь строчками из учебника. Она не участвовала в войне – ни в этой, ни в последующих. Но она помнила.
Джи бросил кочергу – та глухо стукнула о ковёр, выбив облачко пыли – и начал мерить шагами кабинет. Кван помнит что-то из того, о чём читала – до того, как согласилась участвовать в «Гнозисе». Но почему? И почему не помнит он?
Да, её воспоминания отрывочны и часто перепутаны настолько, что напоминают головоломку. Но они есть. Для Кван – как и для него – «Гнозис» это воспоминание. Это прошлое, удивительное прошлое, которое, ещё не настав, уже свершилось.
А раз так – то об этом прошлом можно попытаться разузнать.
Порыв ветра пронёсся по кабинету, сдув с книжной полки какие-то бумаги. Джи поднял листок – «Нью-Йорк Таймс» за декабрь 1900-го. Андриан не появлялся в своей квартире очень давно...
Джи присел на подоконник, разглядывая город с высоты пятого этажа. Когда три дня назад он пароходом прибыл из Лондона, то по оставленному Старшим адресу нашёл лишь записку с упоминанием Уорденклиффа. Сам Андриан исчез бесследно. Пожилой консьерж, по-видимому, был предупреждён о прибытии гостя – он выдал Джи ключ и сообщил, что тот может занимать апартаменты как угодно долго, если будет своевременно оплачивать счета. На осторожные расспросы о предыдущем жильце старик только пожимал плечами.