Фрирен использовала время. Она изучала обломок устройства при свете магического кристалла. Его структура под лупой поражала — не ковка, не литье, а что-то вроде молекулярного выращивания. Сложнейшие схемы, вытравленные на наноуровне. И крошечные, едва заметные кристаллики неизвестного минерала, впаянные в узлы схемы. Они слабо пульсировали тусклым лиловым светом, когда она подносила к ним обломок черного камня от колодца.
— Энергия искажения… — бормотала она. — Они ее… собирают. Как питание. Или как ключ… — Она вспомнила слова Сайтамы о колодце: «скрипит». Может, эти устройства «слышат» этот скрип? Или… усиливают его?
Сайтама большую часть времени молчал. Он сидел, прислонившись к камню, его взгляд был устремлен в песчаную мглу за пределами убежища. Казалось, он не страдает от духоты и песка, как остальные. Но в его глазах была не скука. Была… отстраненность. Глубокая, как пропасть.
На вторую ночь бури Сайтама уснул. И увидел сон. Необычайно четкий, болезненный.
Он стоял на улице. Но не в пустыне. В городе. Огромном, чужом, подавляющем. Башни из стекла и металла, режущие серое небо. Провода, как паутина. Рев машин, гул толпы, резкий запах выхлопов и чего-то химического. Знаки с незнакомыми иероглифами и кричащими лицами на рекламных щитах. Его мир. Город Z. Но… разрушенный.
Здания были скелетами, обгорелыми и покореженными. Стекла выбиты, из трещин в стенах сочилась какая-то черная слизь. Улицы были завалены обломками, ржавыми остовами машин. Ни людей. Ни птиц. Тишина стояла гнетущая, нарушаемая лишь скрипом металла на ветру и далеким, глухим гулом, похожим на стон земли. Над руинами возвышалась гигантская, зловещая тень… чего-то бесформенного, пульсирующего темной энергией. Она закрывала полнеба.
Сайтама шел по руинам. Он знал эти улицы. Здесь был его дом. Теперь — груда битого бетона. Там — супермаркет, где он покупал дешевый рамен. Теперь — провал в земле. Он чувствовал… пустоту. Не печаль, не гнев. Глубокую, всепоглощающую пустоту, как после долгого, бессмысленного боя. И одиночество. Чудовищное, вселенское одиночество.
«Почему?» — прозвучал в его голове голос. Не его собственный. Глубокий, резонирующий, как скрежет металла. «Почему ты существуешь? Зачем такая сила… в этом ничтожестве? Ты — ошибка. Разрыв в ткани. Мы… исправим.»
Сайтама не ответил. Он просто сжал кулаки. Во сне. И руина перед ним… рассыпалась в пыль. Бесшумно. Не от удара. От его воли. От его пустоты. Тень на небе дрогнула, издав звук, похожий на яростный рев.
Он проснулся. Резко. В темноте убежища. Песчаная буря все еще выла. Его кулаки были сжаты. На лбу выступила испарина. Не от страха. От… напряжения? От ярости? Он не понимал. Он видел лишь вспышку — руины, тень, голос.
— Плохой сон? — тихо спросила Ферн, сидевшая рядом на дежурстве. Она увидела, как он вздрогнул.
Сайтама медленно разжал кулаки. — Да… Город. Мой город. Его… сломали. — Он посмотрел на свои ладони. — И кто-то говорил. Голос… противный.
Ферн замерла. Город Сайтамы? Разрушенный? Голос? Она обменялась тревожным взглядом с Фрирен, которая уже проснулась и слушала.
— Что он говорил? — спросила Фрирен мягко, но в ее глазах горел холодный аналитический огонь.
— Что я… ошибка. Что исправят. — Сайтама потер лицо, смахивая песок. — Глупости. Просто сон. — Он встал и подошел к щели, всматриваясь в песчаный ад. — Эта буря… она тоже их работа? Чтоб мы тут сдохли?
Буря начала стихать только на исходе третьих суток. Вихрь ослабел, песчаная стена стала редеть, открывая изуродованный ландшафт. Дюны переместились, засыпая одни ориентиры и открывая другие. И когда видимость позволила, Фрирен увидела новые знаки.
Не на камнях. В камнях. На скале, образующей их убежище, там, где песок не смог добраться, были выжжены или вырезаны глубокие, ритмичные линии. Они складывались в сложный узор, в центре которого снова был Глаз и Волна, но окруженный спиралями и стрелами, указывающими… вглубь скалы.
— Это не просто отметка, — сказала Фрирен, проводя пальцем по теплому от солнца камню. — Это… схема. Указатель. Или… вход? — Она постучала посохом по скале в центре узора. Звук был глухим, но… не совсем. Было ощущение пустоты за камнем.