«Объект «С» демонстрирует высокую эффективность в нейтрализации угроз с использованием подручных средств (глиняный осколок)», — мысленно записала она, чувствуя, как научный азарт борется с глубочайшей усталостью. — «Тактика «Аккуратненько» требует дальнейшего изучения… после ужина. И, возможно, теплых носков». Она посмотрела на координаты в кристалле, на символ Черной Цитадели. Путь на север и в самое сердце Пустошей казался безумием. Но с Объектом «С», его черепками и неизменным вопросом о щетке для пса, даже безумие выглядело… управляемым. Они пережили осаду. Они получили ключ. И у них был план, как минимум, на ужин. Это уже было что-то.
Глава 30: Эхо Героев и Камень Преткновения
Архивы Теократии, некогда наполненные гулом защиты и шелестом знаний, теперь дышали тишиной и пылью. Группа собралась у входа в Зал Защит. На столе лежали тщательно упакованные артефакты: браслеты-стабилизаторы, несколько уцелевших щитов-дисков, поврежденный кинжал Штарка (как напоминание), свитки с расшифрованными ритуалами и, главное — светящийся кристалл-накопитель с координатами Ритуала Заката. Воздух вибрировал от напряжения. Путь назад был отрезан не только слугами Мастера, но и обвалом — мощный взрыв тьмы одного из сгустков обрушил часть свода в главном коридоре. Оставался один путь — вглубь, к потайному выходу, отмеченному на карте Фрирен в древнем гримуаре. Но он лежал через зал Эха.
Зал Эха был огромным и пугающе пустым. Пол выложен черными мраморными плитами, отражавшими тусклый свет их светильников как ночное небо. По краям зала стояли статуи. Не богов или царей, а воинов и магов Теократии в полном боевом облачении. Каждая — шедевр реализма: лица, застывшие в решимости или скорби, руки на рукоятях мечей или сжимающие посохи, доспехи с мельчайшими деталями чеканки. Казалось, они вот-вот оживут. В центре зала, на возвышении, лежал массивный камень неправильной формы — Ключевой Камень Преткновения, испещренный рунами управления. От него тянулись едва видимые линии энергии к каждой статуе.
— Это не просто памятники, — прошептала Фрирен, ее голос гулко отдавался в тишине. — Это… стражи. Запечатленные эхом лучшие защитники Теократии. Камень — их активатор и источник силы. Он связан с защитным полем всего комплекса. Если его потревожить…
— Они проснутся, — закончила Ферн, сжимая новый, меньший щит-диск, подобранный в арсенале. Его руны слабо светились в ответ на ее прикосновение.
— И будут драться, — добавил Штарк, проверяя крепление древнего, но прочного меча, найденного рядом с кинжалом. Его лицо было сосредоточенным. — За свой дом. Даже если это лишь эхо.
Сайтама подошел к ближайшей статуе — молодому войну с решимым взглядом и мечом наготове. Он постучал костяшкой пальца по каменной кирасе. Звук был глухим.
— Крепкие, — констатировал он. — И спят крепко. — Он посмотрел на Камень Преткновения. — Может, не будить? Аккуратненько обойти? Как паука в углу. Главное — не наступать.
Но обойти было невозможно. Потайная дверь — едва заметная панель в дальней стене — находилась прямо за камнем. Чтобы до нее добраться, нужно было подняться на возвышение.
— Активация, вероятно, сработает на приближение к камню или попытку его тронуть, — сказала Фрирен, изучая руны. — Магия очень тонкая, живая… Она реагирует на намерение. На агрессию.
— Значит, надо идти без злых мыслей? — съязвил Штарк, но без злобы. Он был серьезен.
— Или очень-очень быстро, — вздохнула Ферн.
Они двинулись. Медленно, осторожно, ступая так, словно шли по тонкому льду. Фрирен шла первой, ее посох был опущен, гримуар засунут за пояс — жест мира. Штарк и Ферн — сзади, оружие в ножнах и за спиной, но руки свободны. Сайтама шел последним, неся Камешка, чтобы пес не побежал вперед. Пес притих, чувствуя напряжение.
На середине зала Ферн невольно споткнулась о неровную плиту. Ее щит-диск, висевший за спиной, **звякнул** о застежку плаща. Звук был негромким, но в гробовой тишине он прозвучал как удар гонга.
Камень Преткновения вспыхнул мягким золотым светом. Руны на нем заструились, как жидкое золото. Линии энергии к статуям вспыхнули ярко. И статуи… вздохнули. Не физически, но пространство наполнилось звуком глубокого, коллективного вдоха. Каменные головы повернулись. Пустые глазницы наполнились холодным, золотистым светом. Оружие в каменных руках поднялось. Они не двигались с постаментов, но их эфирные проекции — полупрозрачные, сияющие золотом и серебром копии статуй — сошли на черный пол зала, образуя непроходимый строй между группой и камнем.