С Мишкой на руках я возвращался к «волге». Казалось, что невидимый оркестр исполняет где-то поблизости концерт Рахманинова. Ощущая тепло Мишкиной щеки, я таял, как ландрин в лигнине на мартовском снегу.
— Привет, привет, Мишаня! — прошептал ему в ухо. — Ну, как ты там?
Мишкины плечи вздрогнули.
— Не знаю, — всхлипнул он. — Где ты так долго был? Мы тебя искали в Москве, а потом прилетели сюда, в Киев.
«Только не беги, иди спокойно», — вспомнилось наставление генерала, и я пошел медленнее, спиной, как локатором, нащупывая направление ствола снайперской винтовки.
— А мама как же тебя отпустила? — спросил у Мишки, хотя заранее знал, что он ответит.
«Слишком много знаешь», — сказал тогда Хобот.
«Куда же?.. Куда?.. — пытался я угадать, в какое место попадет пуля. — Под лопатку?.. Справа или слева?.. Если справа — могут спасти, значит, будут метить слева… Или в голову, чтобы наверняка…»
Я опустил племянника на тротуар (а вдруг прошьют насквозь?).
— Она мне по телефону сказала, чтобы я помог тебя найти. Они ведь тебя в лицо не знали.
— Ну и порядок. Спасибо!
«Поработали с Танькой, — подумал я, подходя к машине. — Умеют убеждать, сволочи!»
Валерия пересела назад. Посадив к ней Мишку, я плюхнулся на сиденье рядом с Хоботом и, демонстративно зевнув, бросил:
— В зоопарк, пожалуйста!
«Железный Феликс» вывел «волгу» на оживленную полосу и стал быстро набирать скорость. Против моего ожидания, все кончилось быстро и без осложнений.
— Ну здравствуй, племянничек. Как тебя зовут? — услышал я за спиной ласковый голос. Валерия обняла Мишку, прижала его к себе.
— Михаил Сергеевич, — важно ответил он.
Все, включая генерала, засмеялись. Мишкиного папашу и впрямь звали Сергеем, но когда нарекали его самого, никто не предполагал, что через одиннадцать лет такое сочетание будет восприниматься как-то по-особому.
— А меня — Валерией Брониславной. Дяди тебя не обижали?
— Они к нему тетю приставили, — уточнил я. — Симпатичная такая, из подведомственного детсада, видать.
Хобот гнал со скоростью сто километров в час, периодически поглядывая в зеркальце. У меня челюсть отвисла, когда он подсек трамвай, словно ас-миллиметровщик, да еще на красный сигнал светофора.
— Хобот, ребенок на борту! — строго напомнила Валерия. Мишка ничего не замечал.
— Тетя Галя добрая, — объяснил, — мороженое мне покупала и всякие истории о пионерах и скаутах рассказывала.
Мы с Валерией зашлись от хохота, а Хобот, показав левый поворот, заложил такой крутой вираж вправо, что я чуть не высадил лбом стекло. «Волга» нырнула со спуска. От стоявшей на обочине «канарейки» ГАИ отделился инспектор с жезлом, но генерал и не думал снижать скорость.
— Хобот! — крикнула Валерия.
— Вы чего, Константин Андреич? — растерялся я. — Все ведь позади?
— Вот именно, что позади, — проговорил он, сцепив зубы. — Оглянись!
Я быстро оглянулся. Участок улицы проходил по пустырю, движение здесь было редким — в основном во встречном направлении шли грузовики, и трасса хорошо просматривалась. Я увидел, что за нами на предельной скорости следует черная «волга», за ней — еще одна; развернувшись, к ним присоединилась «канарейка».
— Что им надо?.. — «дипломат» был возвращен, Мишка сидел рядом, и никакого резона визжать покрышками об асфальт я не видел.
— Валера, — Хобот свернул на старую улицу с пожелтевшими, под цвет листьев домами, — разыгрываем запасной вариант!
Первая «волга» проскочила мимо, не разгадав нашего маневра и не успев перестроиться. В «запасной вариант» меня посвятить «забыли», автогонки были не по моей части, и я не па шутку разозлился:
— Да что еще, черт побери, за зап…
— Это я тебе потом объясню! — рявкнул Хобот так, что я поневоле заткнулся.
Вторая «волга» сокращала дистанцию.
— Ух ты-ы! — балдел от виражей Мишка.
— А по Днепру тебя тетя Галя не катала? — спросила у него Валерия, не отрывая взгляда от преследователей.
— Не-а. Обещала в кино сводить.
— Про пионеров, — вставил я не к месту.
— Слушай, Михаил Сергеевич, а давай-ка мы с тобой на «Ракете» прошвырнёмся, а? — предложила она вдруг.
— Давай! А когда?
— Прямо сейчас. Вот Константин Андреевич нас выпустит — и поедем в порт.
— И дядя Женя?
— Дядя Женя кое-какие дела должен сделать, — выразительно глянул на меня Хобот.
Я понял.
— Да, Мишаня… Ты это, езжай с Валерией Брониславной, идет? Поезд все равно только вечером.
Ситуация развивалась стремительно. У арки одного из домов стоял мусоровоз. Как только мы въехали во двор, он сдал назад и застыл — теперь достать нас с улицы можно было разве что пешему, и то пришлось бы протискиваться между грязным бортом и стеной. Вначале я решил, что нам просто подфартило, и только потом до меня дошло, что Хобот не зря ездил накануне в город: он был профессионалом и предусмотрел все.
Мы остановились посреди двора. Я не успел опомниться, как Валерия со словами: «Зайдем на минутку!» — схватила Мишку в охапку и выскочила из машины. Из подъезда навстречу им выбежал какой-то парень, помахал Хоботу рукой. Двор оказался проходным, через секунду мы выехали на параллельную улицу и помчали в обратном направлении.
— За них не волнуйся, — сказал Хобот. — Главное сейчас — оторваться хотя бы на километр.
Оторваться не удалось: на ближайшем же перекрестке справа показалась милицейская машина. Информация о нас наверняка была передана всем постам.
— Ни хрена они не передадут! — разгоняясь перед подъемом, заверил Хобот. — Они от меня без лишнего шума отделаться постараются. Аварию какую-нибудь сообразят или перестрелку с неизвестными.
— От вас?! — мне показалось, что я ослышался.
— От меня. А ты сейчас выскочишь, Женя… Оторвемся чуток…
— Нет! — крикнул я. — Константин Андреевич, я не хочу, чтобы из-за меня…
— Да не из-за тебя, дурило! — Хобот выехал на кручу. — Держись!!!
Нас занесло, развернуло, и тут же машина помчала по мокрой траве под откос; я изо всех сил уперся руками в панель — спускались, подпрыгивая и виляя, почти вертикально. На преследователей можно было не оглядываться: вне сомнения, они проскочили мимо. Мы выехали на нижнюю трассу и повернули направо.
— Вот так! — удовлетворенно проговорил генерал. — Теперь им объезжать километра полтора. Достань-ка сумку из-под сиденья.
По тому, как он это сказал, можно было подумать, что мы сейчас остановимся и перекусим. Но для бутербродов и термоса с кофе холщовая сумка защитного цвета оказалась слишком тяжелой.
— Что это? — спросил я, похолодев от мелькнувшей догадки.
Хобот молчал, сосредоточенно глядя на дорогу, и тогда я сам раздернул застежку…
В сумке оказался… контейнер с «красной вишней»!
Значит, «запасной вариант», по сути, был основным, и Хобот заранее знал о предстоящей погоне?!
— Зачем? — только и смог вымолвить я.
— Кирпичи ведь дешевле? — улыбнулся он. — А сейчас я тормозну вон у того леска — и выкатывайся. Пойдешь по тропинке прямо, метров через триста тебя встретят. Это надежные ребята. Отдашь им контейнер, они знают, что с ним делать.
Он выжал из машины, казалось, все, на что она была способна, и в считанные секунды мы приблизились к лесному массиву.
— А как же вы, Константин Андреевич?
— Это мои проблемы, — Хобот ударил по тормозам, съехал на обочину и, остановив машину, приказал: — Выходи!
Что-то удерживало меня в салоне; я думал, что еще не все сказал, что должен и могу что-то сделать, чем-то помочь ему, я был не готов вот так просто выскочить и бежать, бросив его на произвол судьбы. И тогда он наклонился к моей дверце, распахнул ее и, с силой вытолкнув меня из машины, крикнул вслед:
— Пошел, Женя, пошел!..
Я кубарем покатился в кювет, а когда остановился, услышал, как надо мной пронеслись, одна за другой, две машины преследователей. Судя по тому, что они не остановились, меня не заметили. Где-то далеко завизжали тормоза; короткая автоматная очередь вспугнула птиц на ветках придорожных деревьев; лязг металла и эхо взрыва догнали меня уже в глубине леса: прижимая тяжелую сумку к животу, я во весь опор мчал по тропинке до ее пересечения с грунтовой дорогой. Здесь стоял зеленый «УАЗ» с брезентовым верхом. Двое (по виду охотники: в болотных сапогах, телогрейках) бросились мне навстречу, забрали сумку и, подхватив меня, обессилевшего, под руки повели к машине