Но Рой не спешил последовать чьему-либо примеру: над головами толпы уже были видны окраинные дома Табады и шпили церквей, и он принялся проталкиваться вперед, раздвигая ошеломленных, ничего не понимающих людей, уговаривая их пропустить его, пуская в ход кулаки, где не помогали слова. Его тоже колотили и обзывали, но он настойчиво двигался дальше.
Общая цель растворилась в миллионе личных, но он-то знал свою и не собирался отступать…
Глава 3
Пуля выбила облачко пыли в метре от плеча и заставила вжаться в каменное крошево всем телом. Выстрела слышно не было, значит, это не самоделка из старой водопроводной трубы, которыми в основном вооружены горцы. Самопалы, бухающие почище древних бомбард, да арбалеты и луки, с которыми они управляются очень даже умело. А тут явная винтовка, да не простая. Что-то новенькое.
— Живой? — Зарис, хрустя щебенкой почище танка, сменил позицию.
— Вроде.
Стреляли явно для острастки, не слишком прицельно. Наверное, чтобы патрульные не особенно высовывались. Между прочим, четвертый раз за последний час. Или там, наверху, засел ас, ничуть не боящийся ползающих внизу букашек, или сопляк, просто не знающий, на что способны горные егеря. Но сопляк, надо сказать, весьма меткий.
«И патронов не жалеет, — подумал Рой, осторожно выглядывая из своего укрытия, чтобы продолжить изучение склона. — Что-то тут не то…»
Надо заметить, что разглядывал он камни, поросшие пыльно-зеленой колючкой, тоже не через обычный бинокль. Громоздкий оптический прибор изрядно оттягивал руку, зато, заметив что-нибудь подозрительное, не нужно было делать засечки на карте, связываться с кем-то… Да и следили сейчас за противоположной стороной ущелья сразу несколько таких «биноклей»…
А на дне его, на дороге, повторяющей прихотливые изгибы мелкой речушки, лениво дымились остовы четырех грузовиков и патрульной бронемашины со свороченной на сторону башенкой. Вырваться из огненного капкана удалось всего трем машинам, причем и единственному в колонне бензовозу тоже, — вот уж кто не ожидал такой удачи. Но восьми гражданским водителям и экипажу «скорпиона» не повезло.
Самое досадное, что организовать погоню и наказать мерзавцев не удалось — основные их силы откатились в горы, оставив прикрывать отступление нескольких снайперов. И вот теперь бандиты уходили все дальше по известным только им да коренным горцам тропам, а те, кто должен был их покарать, топтались на месте: миновать сложный участок под снайперским огнем не стоило и мечтать. Уже имелись два «теплых» и один «холодный», как на жаргоне егерей именовались раненые и убитые, и рисковать другими командир не хотел.
«Проутюжить бы весь склон артиллерией, — думал Рой, сантиметр за сантиметром нащупывая возможные укрытия вражеских снайперов: он уже приметил для себя две-три перспективные точки, но палец еще ни разу даже не коснулся красной кнопки — поторопиться и стать мишенью для насмешек товарищей, бьющих больнее пули… — Да где ее взять, артиллерию…»
Он вспомнил уверения своего бывшего начальства, и саркастическая улыбка искривила губы. «Нам долго еще не понадобятся танки…» Еще как понадобятся. И танки, и бронемашины, и пушки, и вертолеты… Смешно сказать — патронов и гранат было в обрез: куда утекли огромные, чрезмерные, по словам журналистов и телевизионных «говорящих голов» запасы, созданные при Отцах, — одному Мировому Свету известно. Неужто все то, что, надрываясь и недоедая, годами производила вся страна, было растрачено в ходе небольшой, в общем-то, войны с Хонти? Или при отражении десанта островитян? Куда все делось, если сюда, в горы, даже не на войну, а так — на операцию по восстановлению государственного порядка, — дают, будто от сердца с мясом отрывают?
Который уже месяц он ползал по каменным осыпям и козьим тропам, спускался в узкие долины, похожие на пропасти, и огромные пропасти, напоминающие долины. Он стал одним из винтиков войны, длившейся здесь, казалось, вечно… А ведь до той, Великой Войны, сюда отдыхать ездили. В горячих источниках купались — полезнейшая, говорят, вода была. Все хвори излечивала — и кости, и почки, и легкие. С гор на лыжах катались — вон они, белые, будто сахарные головы торчат — близко, рукой подать, а не достанешь. Чуть ли не сто лет здесь было тихо. Вино делали горцы, овец пасли, коров — сыры их на всю Империю славились, да и в других странах. Рукодельники были непревзойденные — такие украшения клепали, что только в музеях и выставлять. Часы навострились делать — износу их часам не было, стекло варили для линз, что в бинокли да микроскопы вставляют, ножи ковали такие, что гвозди ими строгать можно. Ну и прочие чудеса.