Неожиданно дорогу преградил полицейский.
– Здравствуйте, гражданин. Предъявите вашу идентификационную карточку… – сказал он, держа одну руку на рукояти парализатора.
– А что случилось? – пролепетал Головин, полагая, что про подмену обувной лицензии узнали и теперь ему предстоят суд, штраф, высылка и, возможно, что-то ещё похлеще.
Прочитав испуг на его лице, полицейский отпрыгнул назад и, выхватив парализатор, направил на Головина.
Тот застыл в ужасе, видя, что поясок мощности оружия стоит на верхнем – оранжевом уровне.
– Показывай удостоверение, сукин сын! Не то размажу! – прокричал полицейский срывающимся голосом, и прохожие стали в ужасе разбегаться.
– У меня в кармане! – фальцетом ответил Головин. – Не стреляйте!..
– Доставай медленно!
– Хорошо…
Головину пришлось задержать дыхание и сосредоточиться на том, чтобы перестали дрожать руки, а лицо не искажали гримасы ужаса. В этот момент рядом свалилась в обморок какая-то женщина, но полицейский в её сторону даже не взглянул.
Наконец, Головин распрямил руку со своей кадетской карточкой, и полицейский тотчас опустил парализатор.
– Фу, парень, как ты меня напугал! – произнёс он, убирая оружие на кронштейн.
– Но почему?
– Потому что похож на преступника, который проник в зону. И, между прочим, из ваших – из кадетов. Моя бы воля, я бы вашу шарагу вон из города выкинул, от вас столько проблем.
– Я могу идти? – спросил Головин, которого всё ещё била нервная дрожь.
– Да иди, конечно, кому ты нужен, Марк Джонотан Головин, двадцати лет, формула тела – двадцать четыре-двенадцать-тридцать семь-ноль два. Всё сходится.
Головин сначала не понял, откуда полицейский считывает его данные, однако потом заметил над его правым глазом крохотный рефлектор, который крепился к шлему и проецировал информацию прямо на сетчатку одного из глаз.
Подъехала карета скорой помощи, санитар с манипуляторным блоком вышел из кабины и, приложив тестер ко лбу женщины, стал смотреть на его показания. В этот момент женщина очнулась, и санитар помог ей подняться.
Головин, воспользовавшись случаем, зашагал прочь, всё ещё чувствуя в ногах слабость. Ну, с чего он взял, что все полицейские города только и думают, что о его фальшивой обувной лицензии?
Ну, бред же.
Захотелось принять какую-то таблетку, вроде «белой ромашки», но послабее. Чтобы расслабило, но не увлекло в бездну. Вот Фредди любил пожёстче, поскольку, как он говорил, свой этап романтической лёгкости уже прошёл и теперь его это уже не пробирало.
Вот и знакомая неброская вывеска, а под ней – дверца, от которой у Головина даже имелся персональный ключ.
Когда он прикладывал его к функциональной пластине, Ахмед знал, что пришёл его нелицензированный помощник.
Проверкой документации должны были заниматься авторизованные компании, однако Ахмед пользовался только визирным оттиском с голограммой одной из таких компаний. За это он платил не такую большую сумму, в какую ему обошлась бы проверка профессиональными ретесторами. Плюс копейки для Головина, итого – мошенник оказывался в большом выигрыше.
Правда, это был риск. Головин знал, что его работодатель уже дважды лишался «своих людей», которые за деньги передавали ему дубликаты визирных оттисков своих компаний. Но самому Ахмеду пока везло.
Открыв дверь, Головин начал спускаться по лестнице, позади негромко сработал автоматический замок.
С запозданием зажглось освещение, и те пару секунд, что Головин спускался в темноте, напомнили ему о недавнем путешествии с проводником.
От этих воспоминаний даже передёрнуло. Впрочем, здесь Головину был знаком каждый поворот, и он мог пройти вовсе без освещения, но вот снова стало светло и запахло дешёвым упаковочным пластиком – здесь у Ахмеда была большая фасовочная линия, где он перелопачивал крупный опт в мелкий. Что именно – Головин не знал. Его это не интересовало, поскольку он имел дело только с цифрами.
Выйдя в зал, где грохотали упаковочные автоматы, Головин увидел в дальнем конце Ахмеда, который разговаривал с каким-то своим сотрудником. Однако он заметил Головина и махнул ему, указав на застеклённую звуконепроницаемую дверь офиса, на которой было написано: «продажа, доставка и пр.».
Чего именно доставка и продажа – не уточнялось, однако имелся номер диспикера Ахмеда.
Головин зашёл в офис, и едва закрылась дверь, исчезли не только стрекот упаковочных машин, но и запах упаковочных материалов.
Головин привычно сел за терминал в углу, которым, видимо, пользовался здесь только он, поскольку каждый раз на панели ввода он обнаруживал тонкий слой пыли.