— Доктор, если бы вы сейчас умерли, большую часть ваших записей никогда не удалось бы прочесть, верно?
Бакмен улыбнулся.
— Как это театрально, Бари. Но, полагаю, у меня есть несколько минут. Все, что мы делаем сейчас — это ждем, когда этот световой сигнал кончится.
— Сигнал с планеты Мощки?
— Да, с нее. По крайней мере, он идет из нужного места. Но мы не можем увидеть планету, пока они не отвернут лазер, а они этого не делают. Они говорят, а о чем? Что они могут сказать нам, если мы говорим на разных языках?
— Как они могут что-то сказать нам, доктор, пока не научили нас своему языку? Мне кажется, именно это они сейчас и делают. Кто-нибудь работает над этим?
Бакмен издал дикое рычание.
— У Хорвата есть все приборы, поставляющие информацию Харди и лингвистам. До сих пор не было приличных наблюдений Угольного Мешка и никто даже не приближался к нему!— Взгляд его смягчился.— Но мы можем изучать троянские астероиды.— Взгляд Бакмена устремился куда-то в бесконечность.— Там их слишком много. А пыли мало. Впрочем, я неверно выразился, Бари: там мало пыли, чтобы захватить так много камней или отшлифовать их все. Моти, вероятно, шлифуют их, они все должны находиться внутри этих камней... Излучение нейтрино прямо фантастическое! Но как они набрали такое количество скальных обломков?
— Излучение нейтрино? Это означает технологию синтеза.
Бакмен улыбнулся.
— Думаете о возможностях торговли?
— Конечно. Иначе зачем бы я здесь оказался?— "Я был бы здесь, даже если бы Флот не дал мне понять, что альтернативой является официальный арест... но Бакмен этого не знает. Знает только Блейн".— Чем выше цивилизация, тем больше у нее вещей на продажу.— "И тем она жуликоватее, но Бакмена не должны интересовать такие вещи".
— Вы могли бы работать гораздо быстрее, если бы военные не пользовались нашими телескопами. И Хорват разрешает им! О, отлично...
Вошел Набил, неся поднос.
Бакмен ел, как проголодавшаяся крыса, говоря между глотками:
— Конечно, не все военные проекты неинтересны. Чужой корабль...
— Корабль?
— Нам навстречу идет корабль. Вы не знали этого?
— Нет.
— Он вылетел с большого каменного астероида, расположенного в стороне от основного скопления. Очень яркого астероида. У него очень странная форма, как будто газ выходит сквозь скалу, которая...
Бари рассмеялся.
— Доктор, несомненно, чужой корабль более интересный объект, чем каменный астероид!
Бакмен удивленно уставился на него.
— Почему вы так решили?
Черточки стали красными, потом черными. Явно эти штуки остывали; но как они сумели так разогреться в начале?
Инженер остановилась, удивленная этим, когда одна из черточек направилась к ней. Внутри металлического корпуса был мощный источник энергии.
И они двигались самостоятельно. Кто же они такие?
Инженеры, Мастера или бесчувственные машины? А может, это Посредник в каком-то непонятном деле? Она была обижена на Посредников, которые так легко и так безрассудно вмешивались в важную работу.
Возможно, черточки были Часовщиками, но скорее всего, они принадлежали Мастерам. Инженер подумала о бегстве, но приближавшиеся тела были слишком мощными. Их ускорение составляло 1,14 "же" — почти предел для ее корабля. Делать нечего — нужно встречать их.
Кроме того... весь этот металл! И в полезном виде, насколько она могла судить. Скопления были полны металлических артефактов, но в виде сплавов, слишком тяжелых для переработки.
Весь этот металл...
Эта штука должна была встретиться с ней, и разминуться было невозможно. У нее не было ни топлива, ни нужного ускорения. Инженер мысленно прикинула точки поворота. Впрочем, они могли сделать то же самое. К счастью, решение было единственным в своем роде, принимая во внимание постоянное ускорение. Это могло пригодиться для связи.
А в связи Инженеры были не очень-то сильны.
Чужой корабль был компактной массой неправильной формы тускло-серого цвета, подобно куску модельной глины в руках гончара. Во все стороны без видимого порядка торчали разные отростки: кольцо крючьев вокруг того, что Уайтбрид называл кормой, яркая серебряная нить, подпоясывающая его среднюю часть, прозрачные выпуклости на носу и корме, чудовищно изогнутые антенны, а на корме — что-то вроде жала: шин во много раз длиннее корпуса, прямой и тонкий.
Уайтбрид медленно двигался к кораблю. Он сидел в ракете "космос-космос", в кабине из поляризованного пластика, короткий корпус который был покрыт толкательными пучками — множество позиционных дюз. Он был легок и в управлении, имел огромное поле зрения, был дешев, безоружен и невозвратим.