Кофе, поданный в георгианском кофейнике, был свежим и превосходным. Их обслуживала Никола. Дейн видел, что ей очень комфортно в этой обстановке, разливая этот проклятый кофе из этого изысканного серебряного кофейника. Он был готов поспорить, что его изготовил Пол Ревир. Он не знал, захочет ли когда-нибудь увидеть Ника в пентхаусе сенатора, чёрт возьми, эти искренние и честные глаза этого человека.
Дэйн подался вперёд, сжав руки между ног. «Ник рассказал нам, что твоя мать погибла в автокатастрофе примерно через три месяца после того, как призналась в измене твоему отцу. Тебе тогда было шестнадцать. Это правда?»
Ротман медленно произнёс: «Почему вы спрашиваете о моей матери? Это совершенно не ваше дело. Это никого не касается. Это вообще ни к чему не относится».
«Сенатор, мы здесь как друзья Ника», — сказал Шерлок. «Конечно, наше начальство тоже знает о нашем присутствии. Мы надеялись, что сможем очистить…
Всё, что было сегодня, неформально». Она одарила его своей фирменной улыбкой, перед которой не мог устоять ни один человек. Он обнаружил, что улыбается ей в ответ, разглядывая её блестящие рыжие волосы. Он сказал: «Я ценю это, агент. Но, конечно, я никого не убивал. Я не знаю, что происходит, как и вы.
Никола, я же говорил тебе, что моя мать умерла, что она погибла в автокатастрофе.
Но какое это имеет отношение к делу? Почему вопросы о моей матери?»
«Это было в письме Клео, — сказал Ник. — То самое, которое ты вырвал у меня из рук и швырнул в камин».
Сенатор Ротман выглядел совершенно растерянным.
«Ты помнишь, как разорвал письмо и бросил его в камин, Джон?»
«Да, конечно. Я был очень расстроен в тот вечер. Письмо от Клео — я просто не мог этого принять. Бросить письмо в огонь было импульсивным поступком, о котором я теперь сожалею».
Дейн это ненавидел, но верил сенатору Ротману. В глубине души он искренне надеялся, что сенатор настолько виновен, что от него будет исходить зловоние, но этого не произошло.
Дейн сказал: «Сенатор Ротман, возможно, мы можем положить этому конец очень просто.
Не могли бы вы показать нам свой журнал?
Сенатор Ротман выглядел озадаченным.
«У вас ведь есть дневник, сэр?» — спросил Шерлок.
«Да, конечно, но это скорее запись событий за последние годы, ничего личного, если вы понимаете, о чём я. Честно говоря, я очень давно там не писал».
«Разрешите нам взглянуть, сэр», — сказал Дейн.
Сенатор Ротман встал, подошёл к своему изысканному столу из клёна с рисунком «птичий глаз», открыл второй ящик и выдвинул его. Он протянул Дэну блокнот размером с дневник.
Шерлок спросил: «Ты же не хранишь его дома, в сейфе в кабинете?»
«О нет, я всегда хранил его здесь. Я почти не бываю дома, чтобы оставлять его там. Как я уже сказал, я очень давно в нём не писал, с тех пор, как ушла Клео… нет, до того, как кто-то убил Клео». Он поморщился.
Ник сказал: «Клео написала, что ты признался в убийстве Мелиссы».
«Убил Мелиссу? Это абсурд. Жаль, что я уничтожил это проклятое письмо. Слушай, Ник, кто бы ни написал тебе это письмо, это была не Клео».
«Теперь мы это знаем», — сказал Савич. «Клео умерла с тех пор, как, предположительно, бросила тебя».
Никто ничего не сказал. Дэйн открыл журнал – богатый тёмно-коричневый кожаный переплёт с незастёгивающейся застёжкой. Он пролистал его.
Ротман сказал: «Как видите, агент Карвер, это всего лишь запись событий и встреч, ничего зловещего». Он помолчал и сказал: «Нет, Клео
Я не писал тебе это письмо, Никола. Боже, она была мертва, мертва всё это время, и никто не знал. Он закрыл лицо руками, его плечи тяжело вздымались, он изо всех сил пытался сохранить самообладание.
Никто не произнес ни слова, пока он не взял себя в руки и не отпил кофе. «Прошу прощения».
Наконец он сказал: «Что, черт возьми, здесь происходит?»
«Ты не задумывался, кто написал мне это письмо, ведь Клео уже три года как умерла?» — спросил Ник.
Он вытянул руки перед собой и ничего не сказал.
«Джон, вчера вечером ты продолжал настаивать, что Клео не писала письмо, что это невозможно. Мне пришло в голову, что ты, должно быть, знал, что она умерла, что она не могла написать мне, что это должен был быть кто-то другой».
«Нет, я понятия не имел, что Клео мертва. Я просто не мог поверить, что Клео могла так на меня клеветать, что она выдумала эту историю про дневник и то, что я в нём написал. Она никак не могла поверить, что я убил Мелиссу, убил бы и её , а теперь и тебя. И всё из-за какого-то слуха, что ты спишь с Эллиотом Бенсоном?»
«Что мы все трое спали с Эллиотом Бенсоном, начиная с Мелиссы, еще в колледже».
Он покачал головой. «Это абсурд. Эллиотт — друг, а не враг. Он человек, которому я доверяю, человек, которому я всегда доверял».