В дверь постучали.
— Входи! — Пран Никилл привычно положил ладонь на рукоять шпаги, хотя кто сюда может прийти, кроме своих, то есть его сыщиков и охраны?
С первого взгляда на лицо сержанта-стражника — бледное, с трясущимися губами — он понял, что произошло нечто, из ряда вон. Иначе ветеран с проседью в светло-русой бородке, отмеченный шрамом через левую щёку, не дрожал бы, как юная прана, решившая расстаться с девственностью вопреки родительской воле.
— Что там? Докладывай!
— Лейтенант Норт требу… виноват… просит вас немедленно явиться в королевские покои.
— Немедленно?
— Дело не терпит отлагательств.
— Ну, ладно. — Пран Никилл кивнул, шагая прямо на попятившегося стражника. Пусть Норт пеняет на себя, если вызывает по пустякам. — Пойдём!
Несмотря на напускное равнодушие, внутри сыщика что-то оборвалось. Конечно же, лейтенант Ихан альт Норт из Дома Пёстрого Кота никогда не стал бы тревожить его по незначительному случаю. Двадцать лет в Роте Стражи — не пустой звук. Более надёжного командира ночной смены не мог бы предоставить и сам Вседержитель. И уж если у него что-то произошло, то вызов начальника тайной стражи оправдан.
Закрыв дверь на ключ, несмотря на то, что в прихожей сидели, насупясь, будто два взъерошенных сыча, два лучших сыщика, пран Никилл быстрым шагом последовал за сержантом, который едва не срывался на бег. Что же могло случиться в королевских покоях? Неожиданная болезнь его величества? Ронжар последние годы пополнел, впадая в гнев наливался кровью и запросто мог окончить дни, разбитый параличом.
А может, покушение? Отравление или убийца прокрался в опочивальню? На этот случай крыло дворца, где сюзерен Унсалы изволил отдыхать от праведных трудов во благо королевства, охранялось тройным кордоном. Стражники по внешнему периметру, на всех входах, выходах и лестницах, а также под всеми окнами и в саду. С протазанами и гизармами они могли сдержать нападение отряда, превосходящего по численности в трое, а то и вчетверо.
Внутри — гвардия, вооружённая маленькими арбалетами, пускающими по два болта за раз, и длинными кинжалами, с которыми упражнялись всё свободное от службы время.
У двери самой спальной комнаты, не имевшей, к слову сказать, окон или отдушников, куда смогла бы протиснуться живая тварь, крупнее кошки, всегда стояли два телохранителя тер-веризца. Конечно, лучше было бы пригласить бойцов из Голлоана, но его величество не слишком жаловал уроженцев южного острова, называя их черномазыми, безбожниками и дикарями, недалеко ушедшими от волосатых обезьян, иногда привозимых оттуда на потеху зевакам. Вместе с рыночными фиглярами обезьяны прыгали по помосту, одетые в человеческие одежды, вызывая у зрителей приступы неудержимого смеха. Со времён последней войны их наряжали в платье браккаркого покроя. Но и тер-веризцы-юбочники показали изрядное мастерство в драке голыми руками, когда их принимали на службу. Утверждали, будто прошли выучку на Голлоане. Это вряд ли, конечно, но пран Никилл вполне допускал, что их натаскивал какой-то изгой-островитянин.
Если король входил в опочивальню, то телохранители занимали место у двери и стояли там, не смыкая глаз и не отлучаясь, чтобы не происходило во дворце. Да хоть пожар или нашествие болотных демонов вкупе с айа-багаанскими околоточными. За исключением тех случаев, когда Ронжар приводил любовниц. Он овдовел три года назад, жениться повторно не хотел, чтобы не плодить лишних наследников — после смерти Эрнана на корону претендовал принц Гедрих, и, хотя полдюжины дочерей можно в расчёт не принимать, рождение мальчика могло бы иметь дурные последствия для королевства. Или для самого мальчика. Но даже в свои сорок восемь, располнев от спокойной и сытой жизни, Ронжар привлекал женщин. Рослый, рыжебородый, голубоглазый король с едва заметной сединой не может не пользоваться успехом у любвеобильных дворянок и охочих до серебра простолюдинок.
За минувшие со смерти королевы Альберты месяцы в опочивальне короля перебывало множество жён его верноподданных. И если взгляд Ронжара падал на купчиху или смазливую супругу мастерового, то необходимости в тайне не возникало. Ну, скажите на милость, разве это позор — переспать с его величеством, хранителем мира и спокойствия державы? Вопросы, касавшиеся близкого знакомства с прекрасными пранами, а в особенности с тем из них чьи, мужья входили в Высокие Дома Унсалы, решались королём более щепетильно. Телохранители от дверей удалялись, дабы избежать слухов, а через внешний и внутренний круг охраны прана проходила под плотной вуалью.