— С матерью поругался. Она приехала к нам. Начала уговаривать меня к ней вернуться. Мол, я теперь обуза для Эльке. Хомут на её шее. Если ей нравится в нашей квартире жить, то пусть мол, живёт. Ещё такой акцент сделала. Элька молчала, только носом хлюпала. Я и сказал, что сами разберёмся. Мать обиделась. Ведь меня, такую обузу, к себе взять хотела, а мы благодарностью не прониклись.
— А Элька?
— Она с какого-то решила, что я её брошу и к матери уеду.
— Хотели как лучше, а получилось как всегда, — сказал Гена.
— Это точно. Но мать пока не разговаривает. Элька тут ещё высказала, что Серёга с нас тобой дурной пример берёт. Начал мутить с девчонкой, у которой дочка с Ванькой учится. Я думал не решиться.
— А в чём пример-то дурной? — не понял Гена.
— Тебе дословно? Она сказала, что мы с тобой подбираем порченый товар, так ещё и с довеском.
— Это дети довесок? — рассмеялся Гена.
— Получается, что так. Плохие мы с тобой люди оказывается.
— Вот от неё я таких слов точно не ожидал услышать.
— Беременность и дурость часто рука об руку идут. Ещё и материнское сердце для сына лучшего хочет, не заботясь о том, что этому сыну нужно на самом деле.
— Или кто.
— Или кто, — согласился Данко.
— Тая свой устрашающий пирсинг сняла. Стала выглядеть намного милее. Как бы она ни старалась выглядеть отталкивающе, но всё равно черты лица остались прежние. Без ожесточения.
— У тебя к ней предвзятое отношение. Я когда её первый раз увидел, перекреститься захотел, а ты сидел и глаз от такой красоты отвести не мог. Но спорить о вкусах себе дороже. Так, если подумать, то странно, почему одни люди нам очень сильно нравятся, а другие нет. Почему человек, который по всем параметрам не может нравится, становиться дорогим?
— Может ищем то, что не хватает в нас самих? Или на подсознательном уровне выбираем человека, который нам подходит?
— И чем твоя скрипачка тебе подходит?
— Ей всё равно, что было у меня в прошлом.
— Так и сказала? — не поверил Данко.
— Нет. Она вначале боялась меня. Всё думала, что стоит ей глаза закрыть, так я на неё накинусь, но в итоге успокоилась.
— Рассказал бы ты правду. Как-нибудь…Между прочим… Просто скажи ей, что ты дурак.
— Нет, тогда точно сбежит, — возразил Гена.
— Чудак ты человек. Куда она от тебя сбежит, если вы уже коляску с кроваткой купли? Бежать ей некуда. Пока ребёнок на ноги не встанет, в сад не пойдёт.
— Печально это.
— Что?
— Если бы Тая не оказалась в столь тяжёлой ситуации, то не стала бы со мной общаться.
— О, мои любимые разговоры начались. Если бы да как бы, то… То жили бы мы уже на луне.
— Почему на Луне?
— А такие разговоры могут хоть в космос, хоть под землю завести. Живи сейчас, а не условными наклонениями. Как бы паршиво не было, но ищи положительное в настоящем, — ответил Данко. У Данко зазвенел телефон. Он нашёл кнопку принятия вызова.
— Я отнесла передачу Тае, — сказала Эля, тяжело дыша. — Но меня не жди. Я рожаю.
Данко почувствовал, как сердце болезненно сжалось. Сделав резкий вдох, он заставил взять себя в руки.
— Жду и люблю, — ответил он, выключая телефон. — И схожу с ума.
— Все нормально будет.
— Хочется в это верить, но в последнее время столько дерьма в жизни, что о хорошем почти не думаю, — ответил Данко.
Январь заметал тропинки. Об этом сказал Гена. Оставалось поверить ему на слово. Данко остался у него, пока с работы не вернётся Серёжка, а заодно и Ваньку не заберёт с садика. Жизнь вокруг кипела, только казалось, что остановилась рядом с ним. Мысли то и дело возвращались к Эльке, которая могла не выжить. Нет, тогда он ей это не простит. Уже третий раз его с ума сводит. Невыносимая женщина. У неё должно быть хоть немного ума в голове. Но разве есть этот ум…
Гена ушёл к родителям. Данко водил пальцами по столешнице компьютерного стола. Холодная ровная поверхность немного успокаивала. Ведь могло же быть в жизни так, чтоб было гладко и без таких качелей и кочек? Рука нашла что-то мягкое и тёплое. Похоже на брелок.
— Лишь бы с ней всё было хорошо, — прошептал Данко, сжимая вязанное сердечко.
Эля отходила после родов. Всё произошло быстро. Правда пришлось рожать самой. Малышки не терпелось показаться на свет. Немного раньше срока, но не критично. Здоровая девочка с громким голосом и желанием жить. Целые ручки и ножки. Аккуратный носик и громкий недовольный крик. Когда её принесли на кормление, Эля не могла поверить, что этот тот ребёнок, у которого на узи то были руки, то их не было. Пока врачи никаких отклонений не видели.
К утру в палату привезли Таю. Девчонку сильно промучилась, но родила мальчика. Теперь только и твердила, что больше никаких детей. Эля только усмехнулась. Дети. Часть жизни, которые своим появлением меняют привычный распорядок, заставляют бороться и не сдаваться, крутиться и жить. А потом они быстро вырастают и начинают думать о своей семье. Серёжка вылетел из гнезда. Слишком быстро. Эля видела это. Понимала, но с трудом принимала. Ещё недавно она его вела в первый класс. Потом как-то быстро пролетела школа, переживания, что он свяжется с плохой компанией и вот уже самостоятельная жизнь.