Мой мужчина был совсем не против женского любопытства, мне показалось - он даже подстрекал его, лаская мою шею мягкими губами. Потом его рот переместился на ушко, прошелся невесомо по ушной раковине, ощутимо прикусывая мочку. Я чуть не взвыла от нетерпения, буквально сдирая с него осточертевшую рубашку и запуская руку под ремень брюк.
Он стал, опустив руки и позволяя мне делать с его телом то, что мне хочется. Тихонько урча, я вырвала полы рубашки из-под брюк и сняла с него рукава. Его тело просило моих пальцев - такое твердое и гладкое, такое... волшебное... Мышцы, напрягаясь, играли под пальцами, грудь мерно ходила от учащенного дыхания...
Он потянулся ко мне, прикасаясь осторожным поцелуем. Сначала робко, словно пробуя поочередно верхнюю и нижнюю губу, потом, мягко, но требовательно прижался ко мне жаждущим ртом, заставляя меня саму извиваться от неутолимой жажды. От огненного чувства, растекающегося лучиками от сердца в груди, я плавилась, умирая от страсти. Он пил мой рот, смаковал его, то нежно лаская изнутри языком, то чуточку прикусывая нижнюю губу. Это было, словно... я невольно застонала, усиливая нажим и продлевая поцелуй.
Мы стояли так долго-долго, наверное, целую вечность, не имея сил оторваться друг от друга. Наконец, отодвинулись, тяжело дыша.
Я случайно бросила взгляд в зеркало: незнакомец протянул руку, чтобы снять с меня серьги, те самые памятные сережки с радужными камешками, которые мне оставил через Маму Муму перед расставанием Мыр. Он старался снять их тихо, незаметно, и во всем этом было что-то... неправильное... воровское...
- Нет! Не снимай их! - я резко отстранилась.
- Чем они тебе так дороги? - строго спросил красавец мужчина, подбираясь, словно для прыжка.
- Их подарил мне... близкий человек... - тихо ответила я.
- Тролль?.. - этой издевательской интонацией можно было убить все живое. Меня словно ударили.
Я еще раз попыталась взглянуть ему в глаза: даже во сне для меня самое важное в человеке - глаза. Недаром про них говорят 'зеркало души'.
И опять ничего толком не разглядела. Лицо закрывала непонятная полупрозрачная дымка, позволяя замечать тонкие черты лица лишь тогда, когда я смотрела вскользь, не фокусируясь. Я даже не смогла бы точно определить цвет его глаз или волос и уверенно сказать - он брюнет, блондин, рыжий?.. И это тоже было страшно неправильно.
У меня возникло чувство, будто меня нагло обманули. Знаете, когда берешь красивую шоколадную конфету в фирменной упаковке, разворачиваешь ее в предвкушении, а там... обсосанный кем-то леденец с осколками горелого арахиса. Я даже всхлипнула от разочарования.
- Ты что-то имеешь против троллей? - свистящим шепотом спросила, почему-то все больше сомневаясь в том, что это сон. В самом деле, зачем во сне так надежно маскироваться? И если он решил спрятаться, чтобы лечь со мной в постель, пусть не удивляется, если я сейчас выпинаю его вон, и неважно - оживший он кошмар или мечта! Если это мой сон - то что хочу, то и делаю, а если кошмар - то делаю, что хочу!
- Тролли - грязные животные! - начал говорить воплощенный конец моей романтики.
- Он моется! - обиделась я за Мыра.
- И чистит зубы? - фыркнул собеседник. - Он - животное!
- Ты никогда не получал Ламбутеном в глаз? - невинно поинтересовалась я, крутя в руках изящную и безумно дорогую туфельку. Когда слова не работают - нужно переходить к действиям.
- Нет, - ответили мне в недоумении.
- Все когда-то бывает в первый раз, - философски сказала я, мысленно прощаясь с обувью. И не только мысленно.
- Ты ненормальная! - заявили мне с негодованием, когда роскошная черно-алая туфля со свистом пронеслась мимо чьего-то (не будем тыкать пальцами!) виска и шумно врезалась в стену.
- По каким меркам? - хладнокровно поинтересовалась я, примеряясь ко второй туфельке, если уж первая не достигла цели.
- По всем! - меня схватили за руки и отобрали обувь.
- Отдай, пожалуйста, орудие мирового пролетариата! - выпалила я, выкручиваясь из сильных рук.
- И давно пролетариат пользуется таким оружием под тысячу условных единиц? - съехидничал мужчина и продолжил свою подрывную деятельность, целуя мою шею за ухом. Но мое романтическое настроение улетучилось в никуда. Остались лишь обида за Мыра и легкое, с привкусом горечи сожаление о случившемся. Во рту стало кисло.
- С тех пор, как научился зарабатывать! - парировала я, отталкивая партнера. - Все, баста! Если у тебя и были какие-то планы на эту ночь, то я в них не укладываюсь!
- А куда ты укладываешься? - вкрадчиво спросили меня, вкрадчиво подбираясь к застежкам корсета. - Есть особые пожелания? Могу предложить кровать... или шкуру у камина.
- Свою? - фыркнула я. Извернулась из объятий и, стянув с ложа покрывало, спрятала свою неземную бежевую красоту. 'Не про пса колбаса!'
- Зачем так грубо, Леля? - он по-кошачьи гибко подкрадывался ко мне, заставляя меня все плотнее прижимать к груди покрывало и раздумывать о вреде эротических снов и влиянии умных троллей на женскую потенцию. - Я же тебе всю душу открываю!
- Мне кажется, ты невзначай ошибся и не ту дверцу открыл, - я стояла как несокрушимая скала. - Пока что вижу лишь избыток либидо!
- Тяжело с тобой, любимая, - вздохнул мужчина. И я испытала сожаление, что ничего нельзя вернуть вспять и нельзя вычеркнуть из жизни Мыра, забыть Моня и уж в любом случае не выполнять условия договора.
- Кому сейчас легко? - задала риторический вопрос, пытаясь себя ущипнуть и проснуться. Честно, я уже не надеялась на свою стойкость. Мне все ближе и ближе становилась положительность. Та, которая произошла от глагола 'ложить' с корнем 'лож'.
Фу! И о чем я только думаю!
- Солнышко, не дури! - пробовали меня ласково уговаривать бархатным голосом. Номер не прошел!
- Я не солнышко, я - тучка! - вредничала я, шаря глазами по помещению в поисках одежды.
- Хорошо, - согласился мужчина, внезапно останавливаясь. Сделал призывный жест кистью: - Тучка моя грозовая, прекрати капризничать и плыви ко мне.
- Нетушки! - категорично отказалась я.
- Да что с тобой?!! - взорвался мачо. - Почему?
- Потому! - сон мне перестал нравиться, потому что скандалить я не любила.
- Это из-за тролля?! - запоздало догадался он, не оставляя попыток изловить своевольную красавицу.
- Возможно... - задумалась я. Но живой в руки не давалась. В отличие от покрывала. Ну, мы люди не гордые, нам и простынь, если что, тоже вполне годится!
- Он же зеленый! - возмущался мой неудавшийся половой партнер. - С красными глазками!
- Это экзотично! - оборонялась я.
- Клыкастый! - пер напролом разъяренный 'Парис'. Почему именно Парис? - уж больно смазлив и загадочен. И дело откровенно идет к войне.
- Зато открывашки не нужно! - метко парировала его 'Елена Троянская'.
- Он же страшный! - уже не на шутку бухтел знойный мачо.
- На вкус и цвет!.. - я осаживала этого неугомонного как могла, с шумом и топотом гоняясь от него по номеру, как алкоголик от навязчивой 'белочки'. Наши возбужденные скачки отражали бесчисленные зеркала. Ну, хоть какую-то функцию во сне исполнили...
- Он - животное! - ревел красавец-мужчина.
- И пусть! Ты не лучше!
- Дура! - в сердцах крикнул мужчина и рассыпался мириадами золотых искорок.
- Нет в мире совершенства! - вздохнула я. - Если женщина имеет свое мнение - значит, сразу дура.
Сон прервался. Я открыла глаза. Все, как и было: я в гареме, за окном вовсю пиликают брачующиеся сверчки, а в остальном тишина и благоденствие.
- И что это было? - зевнула я. - Чего только не примерещится.