И Павлу, и Андрею тоже пришлось выслушать тогда немало интересного о характере их работы. Менее выдержанные их коллеги плюнули, хлопнули дверью и ушли в частные организации, то есть на самом деле здорово укрепили криминальную среду. Но наиболее выдержанные все-таки остались, хотя до боли родное государство установило им такие оклады, что оставалось либо брать взятки, либо... правильно, тоже уходить в частные структуры. Так в полукриминал ушла вторая волна высокопрофессиональных работников. Павел с Андреем все ещё держались.
И тут в очередной раз сменилось руководство. Казалось бы, ну и что? Одним генералом больше, одним меньше... По собственному опыту знали, что в наших условиях новая метла будет чисто мести только по кадрам, выметая прочь наиболее квалифицированные. Но поскольку их отдел не занимался местными олигархами, коммерсантами и прочими порождениями "перестройки", то они наивно надеялись: их и на сей раз оставят в покое. Будут по-прежнему тихонько заниматься шпионами и диверсантами.
Как бы не так! Первым делом новый начальник пожелал узнать, сколько народных денег тратится "на шпионов". А когда узнал, вызвал непосредственного начальника Павла "на ковер" и предложил чистосердечно признаться, сколько коттеджей было построено и квартир с машинами куплено за подобную несусветную сумму. Сергей Андреевич, их шеф, человек старой закалки и к подобным обвинениям не привык. Тем паче, что ни он, ни его подчиненные, никогда и копейки не присвоили. Все, что имели, было куплено на честно заработанные деньги, когда это ещё было возможно.
В общем, Сергей Андреевич написал рапорт об увольнении. И его никто не удерживал! Фактически выбросили на улицу специалиста экстра-класса с тридцатилетним стажем работы. Тогда и остальные - тридцать с лишним человек, чуть ли не весь отдел - тоже решили уйти, потому что всякому терпению есть предел. Павел отдал Конторе пятнадцать лет жизни, кроме благодарностей и премий никогда ничего не получал, но и его отпустили с фантастической легкостью, даже с каким-то, пожалуй, удовольствием. Всех остальных, впрочем, тоже. Новая метла мела потрясающе чисто.
Андрей, естественно, тоже не остался. Павла давно звали в одно частное сыскное агентство, предлагали очень даже неплохие деньги. Но что-то не лежала у него душа к слежке за неверными женами и мужьями, да за коварными конкурентами какого-нибудь бизнесмена. Наверное, он бы ещё долго собирался, если бы не этот безобразный случай с Сергеем Андреевичем. Но после него оставаться в Конторе - значило плюнуть самому себе в лицо. Может быть, для кого-то это вполне нормально, но для Павла - абсолютно неприемлемо.
Вот так и случилось, что в ясный сентябрьский день они с Андреем оказались совершенно свободны: расчет получили, к новой работе ещё не приступили. Когда они вышли из всегда чуть мрачноватого здания на улицу, солнце буквально ослепило, а то, что в Москве иногда в шутку называют свежим воздухом, действительно казалось свежим и бодрящим.
- Что будем делать? - лениво спросил Андрей. - Посидим, попьем пивка или поедем к нам? Отметим, так сказать...
- Давай лучше завтра, - выдвинул Павел встречное предложение. - Наташа что-то говорила о поездке за город. К какой-то её подруге. Там и отметим.
- Почему нужно откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? удивился Андрей. - Впрочем, у тебя, наверное, свои планы. И Милочка ждет.
Планов-то у Павла как раз особых не было, а вот Милочка его в последнее время немного беспокоила. Какая-то она стала странная, непохожая на себя обычную. Ему хотелось посидеть с ней вдвоем, поговорить, выяснить, что её мучит. Поэтому он попрощался с Андреем, сел в машину и отправился к своей невесте - наконец-то, слава Богу, официальной. По дороге прикидывал, чем бы её порадовать, и в конце концов решил отправиться на рынок и купить побольше фруктов. Ест Милочка - как птичка клюет, но фрукты любит и он все время старался её ими побаловать. Тем более, что теперь это не проблема.
К тому же сегодня Павлу не очень хотелось встречаться с Наташей. В принципе он к ней относился неплохо: она - жена его друга. Ну, почти жена. Но именно те черты характера, которые притягивали к ней Андрея, Павла активно отталкивали. Эта её манера надо всем подшучивать, обостренное, так сказать, чувство юмора и одновременно способность все забыть, перепутать и совершать такие поступки, которые нормальному человеку просто в голову не придут. В больших количествах он Наташу переносил с трудом, хотя... Хотя насмешливость Андрея его почему-то ни капельки не раздражала. Как правило. Иногда, правда, и он перегибал палку в плане юмора, но, по крайней мере, не страдал рассеянностью.
Андрей всегда говорил, что Наташа - натура творческая, посему её странности как бы объяснимы и простительны. Павел этого решительно не понимал. Милочка - тоже творческий человек, и вот она-то уж действительно не от мира сего, но не потому, что витает где-то в заоблачных далях, а потому... Господи, как же ему трудно всегда говорить о Милочке! Наверное, потому, что она совершенно особенная, ни на кого не похожая. Нежная и удивительная. Бесконечно добрая. Чистая... Вот именно - чистая. Чистейшей прелести чистейший образец.
Павел никогда бы не поверил, что ещё способен на такие чувства. Его первый и пока единственный брак так стремительно развалился, так тяжел был разрыв, что он сознательно не хотел никаких прочных привязанностей, не давал женщинам никаких обещаний, да и от них, если уж на то пошло, ничего не требовал и не ждал, кроме легких, ни к чему не обязывающих отношений. Знал, что за глаза друзья и знакомые называли его "железным", но знали бы они, сколько душевных сил ему пришлось потратить, чтобы заслужить этот эпитет! Как трудно было из детдомовца, закончившего школу милиции, дорасти до подполковника ФСБ! Но он сразу после мучительной процедуры развода поклялся себе, что никто и никогда больше не назовет его "плебеем" и "безродным лимитчиком", что он на равных будет общаться с людьми из так называемой "интеллигенции". "Так называемой", потому что лично он теперь уже не считал настоящими интеллигентами людей, способных попрекнуть кого-то ранним сиротством и отсутствием изысканных манер.
На рынке царила обычная суета и гвалт, заморские фрукты после августовских событий подскочили в цене раза в три, не меньше, но и сугубо отечественные огурцы-помидоры от них ненамного отстали. Эти-то почему подорожали? Какое отношение к подмосковным грядкам может иметь курс доллара? Впрочем, вопросы себе и продавцам Павел задавал сугубо риторические, поскольку ответ прекрасно знал сам: умом Россию не понять. И давно уже не пытался это сделать. Важно, что на новой работе ему собирались платить такие деньги, что проблем с обеспечением Милочки полноценным питанием (и не только им) просто не должно было возникнуть.
Зато появилась и сохранялась проблема, как освободить побольше времени, чтобы провести его с Милочкой. Вот эту задачу решить было куда сложнее. Он загрузил пакеты в машину и отправился дальше, предвкушая тихий и во всех отношениях приятный вечер у Милочки...
Когда он впервые попал в её квартиру, то удивился сочетанию в ней в принципе не сочетающихся вещей. Потрясающий, просто стерильный порядок - и, мягко говоря, бедность обстановки. На старой, с бору по сосенке собранной, мебели не было ни пылинки, немодные, давно требующие замены плита, раковина и прочие атрибуты быта сверкали чистотой, ковер возле дивана был аккуратно заштопан. Милочка среди всего этого чувствовала себя, как рыба в воде, а Павлу все время казалось, что он одним своим присутствием нарушает сложившийся порядок вещей, вторгается в этот уют как... ну, скажем, слон в посудную лавку, извините за избитость сравнения. И ещё - чувствовал себя полным профаном.
- Видите вот этот комодик? - спрашивала Милочка, указывая на нечто странное и, с точки зрения Павла, даже кривобокое. - Это приданное моей прабабушки. Девятнадцатый век. Ну, где ещё можно встретить такую прелесть?