– Нам лучше вернуться. Не хочу, чтобы Мария и Дениэл… мистер Фостер потеряли нас.
– Я бы предпочёл потеряться с тобой.
Она ничего не ответила, отвернувшись и таким образом скрыв от него смущённую улыбку. Элисон представила мужа хозяину дома, и Дениэл Фостер оказался весьма рад этому знакомству. Он расспрашивал Александра, что тот думает об открытии крупной фабрики в пределах Лондона, и их разговор затянулся на долгие минуты. Элисон не переставала наблюдать за мужем весь этот вечер, но так и не смогла до конца понять, простила ли она его. Простила ли саму себя.
После полуночи они вдвоём покидали дом Фостеров; их экипаж медленно ехал по узкой улочке Поттери-Лэйн, что на Ноттинг-Хилл. Элисон устала и выглядела соответствующе; её уже не заботила помятая шляпка, или что шаль свисала с сиденья и касалась пола. Даже совершенно распавшаяся на локоны причёска её больше не волновала. Эта ночь выматывала её с каждой новой минутой, и только пристальные взгляды мужа заставляли девушку то и дело очнуться от накатывающей волны сна.
Александр вёл себя иначе с той самой минуты, стоило им сойти с порога чужого дома. Он молчал, всё время разглядывал Элисон, задумчиво, заинтересованно, и ей было неловко под этим пристальным взглядом. До дома Шеффилдов оставалось совсем недалеко, когда вдруг Алекс постучал по дверце экипажа и прикрикнул на кучера, чтобы тот остановился.
Не успела Элисон опомниться, как Александр уже был снаружи, открывал дверь с её стороны и протягивал ей руку:
– Вылезай.
– Зачем это?
– Я сказал, вылезай.
Что-то напугало её в этом приказном, строгом тоне его голоса; девушка вжалась в сиденье, тогда супруг схватил её за руку под локтём и заставил выбраться из экипажа. Вокруг было слишком темно, где-то отчаянно завыл дворовый пёс.
– Подожди нас, – бросил мужчина кучеру, и тот бездумно кивнул в ответ.
Александр повёл жену в сторону к высокому, решётчатому забору, окружавшему чей-то богатый дом. Элисон всхлипнула, едва взглянув на занавешенные, тёмные окна, но паника не успела охватить её, так как Александр, настойчиво прижав девушку к решётке, наклонился и крепко поцеловал жену, не отстраняясь очень долго. Его губы были мягкими и горячими, и Элисон едва хватало воздуха. Алекс углубил поцелуй, сначала прикусив нижнюю губу девушки, затем лизнув её, и продолжал целовать, снова и снова касаясь языком её языка; его тёплые пальцы задирали юбки всё выше, и он так тесно прижимался к её животу пахом, что даже через всю эту плотную ткань одежд Элисон чувствовала, как сильно он был возбуждён.
Это неожиданное проявление страсти шокировало её, но поцелуй затянулся, и теперь Элисон чувствовала нечто большее, чем просто волнение или смущение. Она громко вздохнула, стоило Александру оторваться от неё, встретилась с его полным дикого желания взглядом, затем вдруг обвила его шею руками и сама притянула к себе. Когда он крепко прижался к ней, скользнув языком между её губ, Элисон приглушённо застонала. Её рука дёрнулась выше, пальцы коснулись его мягких волос. А запах его тела… Это было мятное масло. По крайней мере, так ей показалось.
Его правая рука уже ласкала её грудь сквозь ткань платья, а стоило его пальцам коснуться нежной кожи под ключицей, и девушка отчаянно вскрикнула. Как долго они так целовались, не в силах оторваться друг от друга, ни он, ни она не знали. Только хриплый кашель кучера заставил Элисон опомниться и остановиться. Она посмотрела мужу в лицо и шёпотом произнесла:
– Нет, так нельзя… Это неправильно. Мы должны уже быть дома…
– Верно, – его хищная улыбка была ещё страннее внезапного порыва. – Дома. Ты уже несколько минут как должна быть в моей постели без этого чёртового платья!
– Я не это имела…
Но он уже потащил её за собой, помог забраться в экипаж, и всю оставшуюся до дому дорогу они оба провели в молчании. Элисон только кусала губы и думала, чем всё это закончится, если её сердце так и не ответит на то, чего просит Александр.
========== Глава 17 ==========
<right><b>– Каждый уговор, скрытый в твоих словах, связывает меня сильнее, чем самые крепкие верёвки… </b></right>
<center>***</center>
Было уже совсем поздно, и все домашние, несомненно, спали. Так думал Александр, ведя Элисон по тёмному коридору в свою спальню. Одна свеча в канделябре, который он держал в левой руке, уже погасла; когда Алекс пропустил жену вперёд, открыв перед ней дверь, она спешно вошла в комнату, стараясь не поднимать головы. Александр поставил канделябр на письменный стол, затем закрыл дверь спальни и повернулся к застывшей посреди комнаты Элисон.
Она не казалась испуганной, просто растерянной, но ему этого было недостаточно, чтобы останавливаться. Очень быстро он начал раздеваться, неотрывно глядя за неё, и дышал так часто и громко, словно задыхался. На полу, возле небольшого мягкого кресла, уже лежали его жилетка и рубашка, а когда Александр стал расстёгивать ремень брюк, Элисон решилась его остановить:
– Нет, пожалуйста.
Она тяжело вздохнула и села на высокую, заправленную кремовыми простынями постель мужа.
– Я не могу. Прости меня, но я… не могу.
Александр громко выругался по-французски, но Элисон догадалась о смысле этих слов. Стоило ей поднять на него глаза, и она поняла, как сильно он разозлился. Мужчина встал у стола, вцепившись пальцами в его края, и посмотрел на свою жену так, словно готов был вот-вот её убить. Его грудь высоко поднималась из-за частого дыхания, а челюсти были крепко сжаты.
– Я понимаю, что ты ожидал совсем не этого. Прости, но сейчас я не знаю, готова ли к этому…
– М-м-м, я вижу.
Он резко мотнул головой, словно хотел отогнать неприятные мысли, затем вдруг зашагал к двери и вышел в коридор, не закрыв её за собой. Элисон сидела на краю широкой постели, пытаясь собраться с мыслями. Чувствуя огромную пропасть между собой и Алексом, она хотела понять, как же заполнить её, как пересечь эту границу. Положив ладонь на живот, девушка вспомнила, как перед расставанием три года назад супруг просил её ответить, любит ли она его. Тогда она не пересилила себя. Но ведь она не соврала тогда! Она действительно не была уверена, поэтому промолчала. Теперь же всё повторялось… Элисон вдруг стало невероятно страшно.
Александр вернулся через несколько минут, всё такой же злой и полуголый. Он захлопнул за собой дверь, да так сильно, что канделябр и пустой бокал на столе звякнули о его поверхность. Мужчина бросил на стол свёрток каких-то бумаг и повернулся к Элисон. Его гневный взгляд и решимость, которая ощущалась даже на расстоянии, напугали её ещё больше.
– Ч-что ты задумал?
Он подошёл к ней, схватил за руку, подвёл к столу и, ткнув пальцем в документы, почти прошипел:
– Видишь это? Твой братец любезно дал мне почитать наш брачный договор. Узнаёшь, я тебя спрашиваю?
Элисон взглянула на бумаги, которые были при ней почти всегда за эти три года. Конечно, она узнала их. Девушка закивала головой, чувствуя, что вот-вот расплачется. Александр ещё держал её за руку, крепко сцепив длинные пальцы; жар его кожи Элисон ощущала всем телом и не могла понять, от гнева ли это, или он до сих пор желает её.
– Можешь подписывать эти бумажки, дорогая! – Алекс дёрнул её на себя, и Элисон тихо вскрикнула. – Давай, я не стану тебя удерживать! Подпиши документ, и он разделит нас, тогда ты снова станешь свободна! И, может быть, тогда ты прекратишь свои глупые игры со мной, игры, которые мне надоели.
– Я не виновата, что ты потерял память! – она полуобернулась к нему и взглянула как можно смелее. – Я не виновата, что ты был таким упрямым и сбежал от меня лишь потому, что я не сказала «я люблю тебя»! И я не виновата в том, что ты отправил меня в Англию после того, как мы… как ты…