– Все нормально, – хрипло сказал Платон. – Повышай напряжение.
По памяти я ввела требуемые показатели. Они въелись в мое подсознание, и сейчас руки сами выставляли нужные значения.
– Не переживай. – Голос Платона звучал успокаивающе. – Дыши глубже.
Такое чувство, что это меня разложили на кофейном столике, а не его, и это он пытается хоть как-то облегчить мои страдания. Мы словно поменялись с ним ролями.
Боги, как же мне было его жалко! Пусть он и сам об этом просил, и это помогало ему восстановить магию – но меня всю скрутило, стоило ему вздрогнуть на столе. Когда мужчина издал тихий короткий стон, я едва сама не взвыла белугой.
Я не могу… не смогу больше…
– Повышай… последний раз…
Голос Платона вернул меня в реальность.
Вдох и выдох.
Третий разряд дался мне особенно тяжело. Паническая атака начала разрастаться в легких, сдавливать грудь. Пришлось закрыть лицо руками и отдышаться. Долго-долго приходить в себя. Закусить губу так сильно, чтобы потекла кровь – и я почувствовала настоящую, физическую боль, которая перекрыла память о прошлом.
Платон лежал без движения, в уголках его закрытых глаз скопились слезы. Он не плакал, просто ему было настолько больно, что не смог сдержаться. Я смотрела на длинные ресницы мужчины, на синяки под его глазами.
Зачем ему это? Неужели нет никаких других способов? Доктор же говорил, что лечение бывает разное.
– Видишь, ты справилась, – одними губами улыбнулся мужчина, когда я начала отсоединять проводки.
Пальцы обвели по кругу один из новых ожогов в области сердца, совсем свежих, вздувшихся волдырями, и Платон чуть вздрогнул.
– У тебя хотя бы есть какие-нибудь заживляющие мази? – Я не узнавала собственный голос.
– Само пройдет. – Он перехватил мою руку.
Несколько долгих секунд мы смотрели друг другу в глаза, и отчего-то казалось, что сейчас он видит меня настоящую. Ту, что скрывалась за чарами, прятала свой секрет.
– Мне надо отдохнуть, – безапелляционно отрезал он. – Подготовь к вечеру всю необходимую информацию. Попробую разобраться с твоей родней.
Вернувшись в комнату, я долго не могла прийти в себя. Вышла в сад, чтоб хоть немного проветрить голову. Уж не знаю, специально так было задумано (скорее всего, да), но там росли многие целебные коренья, которые использовались в ведьмовских практиках. Пусть цветы давно отмерли и листва опала, но для моей задумки требовались корешки растений – а этого добра здесь предостаточно.
«Сама сделаю ему заживляющую мазь!» – упрямо решила я и принялась выкапывать коренья.
Самая простенькая, с минимумом ингредиентов, готовилась буквально за полчаса. Притащив откопанное «добро» в кухню, я немного прошлась по шкафам в поисках недостающего. Хорошо жить в доме, где полно всяких магических трав, сушеных, толченых, разложенных по баночкам, как приправы.
Зелья и снадобья – единственное, в чем я была по-настоящему сильна. Они получались у меня легко, все пропорции я помнила наизусть, а если даже не знала их – чувствовала интуицией. Я умела менять составы без ухудшения качества, могла усиливать свойства. Хоть в чем-то я удалась. Если не в лунной магии или не в отцовских силах, то хотя бы в умении сварить качественное зелье.
В скором времени миска с густым кашицеобразным варевом была уже в руках.
«Я ведь не знаю, где его спальня!» – запоздало дошло до меня.
В этом замке можно блуждать целый день в поисках нужной комнаты. Но так как все равно уже сделала мазь, решила начать с гостиной. Хотя шансов, что он остался там же, где проводился сеанс «лечения», было мало.
Как же я удивилась, обнаружив его лежащим все на том же кофейном столике.
«Он хотя бы жив?!» – пойманной в силки птицей забилась отчаянная мысль, я кинулась к Платону.
– Что ты делаешь? – Он распахнул веки, когда я проверяла пульс, попытался подняться на локтях, но был слишком слаб и в итоге рухнул обратно.
Шокированно оглядела оставшиеся после «лечения» ожоги на его груди, лодыжках и запястьях. За прошедший час они воспалились еще больше и припухли.
– Само пройдет! – передразнила его я, прикусив язык, чтобы не начать ругаться. – Я принесла заживляющую мазь.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи, – недовольно зыркнул на меня Платон, но, похоже, силы действительно почти покинули его, потому что он так и продолжал лежать на этом чертовом столике.
– Что же ты не сказал это себе, когда просил меня бить тебя током? – Я отставила миску в сторону и скрестила руки на груди, смотря на него с вызовом.