– Знаешь, я подумала, что мой Густав не выдержит три запойных дня в болоте.
«Мой Густав»… Быстро же она прибрала к рукам немца!
– Заходи, – пригласила я Алину, но она стояла у порога и не собиралась входить.
– Лучше ты одевайся, сейчас поедем заберем его. Я обо всем позаботилась, забронировала две каюты на теплоход, курсирующий вдоль побережья. Можешь представить, чего мне это стоило, праздники на носу, никому дома не сидится, всем охота деньги спустить. Что за страна? Заработал – пропил!
– Олег мне велел на три дня забыть об их существовании, – попробовала я убедить Алину не ехать в деревню. Но какое там! Нарвалась на такой отпор!
– За это время твой муж и Густав превратятся в хронических алкоголиков. Семью не жалко? Ты что, Олега испугалась? Ну, подумаешь, рявкнет пару раз, не впервой, с тебя не убудет. Ты всю жизнь только и делаешь, что выслушиваешь, а потом выполняешь его указания. А человека тебе не жалко? Я о Шульце. Он к нам в страну с открытой душой приехал, а его раз – и по печени. Не в буквальном, конечно, смысле этого слова. А меня, твою одинокую подругу, не жалко? Сама, значит, будешь наслаждаться семейным счастьем, сюсю-пусю, – Алина скривила нос, – а мне одной сына на гроши поднимать? Может, как раз в это время, когда я вместе с тобой должна слушать твоего Олега, моего Шульца какая-то институтка окучивает. Нечего ей вокруг моего Густова голым задом крутить! Собирайся! Дорога каждая минута!
Мне ничего не оставалось делать, как согласиться с ее аргументами и, наскоро собравшись, проследовать к машине. По пути я набрала номер мобильного телефона Олега, он очень не любит сюрпризы, надо его подготовить к нашему прибытию. А то ведь, если нечаянно нагрянуть, можно и на скандал нарваться. Олег человек суровый, настроение может испортить на неделю вперед.
В трубке пикнуло один раз, и противный женский голос сказал: «Номер вашего абонента временно недоступен, перезвоните позднее». Мило! Отключил телефон, чтобы я попусту не трезвонила. Как будто я только этим и занимаюсь! Да я со вчерашнего вечера вообще к телефону не подходила.
Ворота дома Петрова были закрыты, мы оставили машину и по тропинке пошли к реке. На этот раз обувь соответствовала местности, и передвигались мы достаточно быстро и уверенно.
Алина первая продиралась сквозь прибрежные заросли, раскидывая, не церемонясь, по сторонам загорающих под весенним солнышком лягушек. На секунду она остановилась и, показывая в сторону примятых прошлогодних камышей, сказала:
– О, наша подруга в пылу страстей паричок потеряла, то-то, я думаю, у нее волосы какие-то ненатуральные, – ехидно заметила Алина.
Она вытянула ногу, намериваясь поддеть парик носком сапога и зашвырнуть его куда подальше, чтобы соперница его не нашла. Мокрая прядь взлетела на воздух, но в то же мгновение шмякнулась рядом, оголив серое ухо с недорогими сережками-гвоздиками, вколотыми по всему периметру ушной раковины. Показавшееся лицо частично покрывал мокрый камышовый пух, из воды выглядывало одно веко, нос и рот. Тела видно не было, его холмом закрывал поваленный камыш.
От страха нас парализовало, и несколько минут мы стояли в оцепенении, тупо глядя на голову утопленницы.
– Что это? – осевшим голосом спросила Алина.
– По-моему, это голова нашей знакомой.
– Я дальше не пойду, боюсь. Вдруг они все там… И Густав, и Олег, – Алина попятилась, подальше от трупа.
– Я тоже боюсь, – мне стало дурно, я живо представила мужа, лежащего на илистом дне речушки, и чуть не потеряла сознание.
– Полицию вызвать нужно, идем отсюда, мы можем наследить. – Алина заговорила вполне трезво. Я в отличие от нее продолжала стоять безмозглым истуканом.
– Идем, – повторила Алина и потянула меня за руку.
Расстояние до деревни мы преодолели за считанные минуты. На крик Алины: «Есть кто-нибудь живой?» – деревенские бабы повываливали из домов и обступили нас со всех сторон. Мы рассказали им о трагедии на реке и переложили на них неприятную обязанность найти участкового и вызвать полицию.
На что-то надеясь, я опять попыталась позвонить Олегу. Все тот же противный автомат сообщил мне, что нет связи с телефоном моего абонента. Вылакав пузырек валерьянки, предусмотрительно положенный Алиной в автомобильную аптечку, я на какое-то время забылась. Это был сон с открытыми глазами. Я видела суетившихся вокруг меня людей, которые любезно предлагали кто воду, кто таблетки. Я все видела и даже слышала, но не понимала, о чем они говоря. Находясь в какой-то прострации, вне времени и пространства, до меня доходили отдельные обрывки фраз.
– Ой, боженька! Какое горе! Вроде девка молодая.