У Бориса, взлетающего на фотонном торпедоносце с Порту Диштант, времени на отход от планеты (и тем более от звезды) в обычном пространстве не было. Все, на что он в реальности мог рассчитывать, был прыжок с супермалой высоты в точку наиболее вероятного выхода корабля-матки подходящего к системе вражеского флота. О том, что в составе флота присутствует корабль-матка, говорило число подлетающих кораблей. Если бы их было два-три, это означало бы их индивидуальную самостоятельность. Асинхронность действий. И в этом случае шансов у Бориса не было совсем. Против трех крейсеров противника (да и против трех кораблей малого тоннажа) один торпедоносец выстоять не способен. Но кораблей было много. Кроме того, подлетное время дежурных сил от Базы Космофлота было небольшим – десять минут после выхода врага из подпространства. А значит, у индивидуальных кораблей просто не было бы времени занимать вокруг планеты позицию. Зато с кораблем-маткой эта операция длилась бы секунды, потому что боевые корабли перед планетой делали бы групповой микропрыжок, питаемый и координируемый кораблем-маткой.
Поэтому еще во время бега по туннелю у Бориса возник сумасшедший план, который был по совместительству его единственной надеждой: выйти из подпространства в ближнем радиусе корабля-матки сразу после его перехода в обычное пространство, ударить фотонной торпедой до того, как он задействует собственную защиту, и уйти от атаки в подпространство, прыгнув повторно на достаточно значительную дистанцию.
Корабль-матка уже фиксировался системой оповещения: он был самым большим. Время и точка выхода предсказывались с точностью до нескольких километров и долей секунды. У Бориса в распоряжении была точная карта гравитационных полей Порту Диштант, которая позволяла ему рассчитать микропрыжок достаточно аккуратно. На его стороне был и фактор внезапности – Борис понимал, что враги, кто бы они ни были, не ожидают немедленной торпедной атаки.
Однако точность прыжка, выполняемого с низкой орбиты, составляла десятки километров. Оставалось около минуты ожидания – мозг корабля постоянно уточнял прогноз. Руки и лоб Бориса покрылись холодным потом, сердце застучало. До сих пор он делал все автоматически, не задумываясь. Бежал, взлетал, рассчитывал следующий шаг. Эта минута промедления перед атакой выпустила наружу все его страхи.
Он не боялся за себя. Впервые попав в настоящую схватку молодым необстрелянным выпускником Училища на легком истребителе, он, конечно, закрывал глаза, когда видел рядом огни вражеского залпа. Вокруг него вертелся клубок из кораблей противника и истребителей его полка, космос был прострочен разноцветными лучами и следами фотонных торпед, то и дело на месте какого-то корабля возникала мгновенная вспышка...
Борис тогда, стиснув зубы, старался удержаться за ведущим, – практика ближних боев не изменилась за несколько сотен лет. Нервы против нервов, смелость против смелости, воля против воли – и реакция, и мастерство пилота, и холодный расчет. За годы боев Борис перестал бояться. В конце концов, если случится ЭТО, он ни о чем не узнает. Борис был расчетливым, холодным и опытным бойцом. Боялся молодой человек совсем другого.
С единственной фотонной торпедой он выступал против армады, с огромной вероятностью промаха. И если он промахнется... Даже если останется жив, – большая часть тех, кого он сейчас защищает, кто еще ни о чем не подозревает там, внизу, на планете, погибнет. Огромная ответственность. Борис ощутил себя маленьким и слабым. Словно никогда не летал и ничего не умел. Пальцы дрожали. Внутри образовалась звенящая пустота, Борис почувствовал себя почти невесомым. Пустым...
Усилием воли он представил себе Айгуль. Такой, какой запомнил ее – это было десять минут назад, но казалось, что с момента его речи прошла сотня лет. Теплая, живая, взволнованная, нежная... Ее тепло пронзило его, наполнило все его существо, прогоняя противную дрожь, придало уверенности. Борис глубоко вздохнул, отбрасывая страх, словно ненужную грязную одежду. Смахнул со лба выступивший пот. Потом, все потом. Работа. Сейчас только работа. Сознание прояснилось, мысли стали четкими. Шансы есть. Не ныть! Он был готов.