Потом кормили уток в пруду купленным специально для этой цели накрошенным хлебом. Потом взяли большой мяч и играли в футбол (Айгуль с сыном против Бориса). С учетом перевеса Бориса в росте и скорости, его ворота были втрое шире, чем у Айгуль, и только с большим трудом ему удалось свести проигрыш к минимуму.
Все было прекрасно, а главное – в этот день им улыбались все. Айгуль с сыном часто гуляли здесь, многие их знали. Ну а Бориса знала теперь вся планета, без преувеличения. Сообщений о его возвращении в инфосфере не было, – и все-таки его узнавали все. Из уважения к Айгуль к ним никто не подходил, – просто улыбались и здоровались издали. Эта троица – стройная девушка, красавец-пилот и счастливый вихрастый ребенок, – была, безусловно, украшением сияющего дня, такого редкого для поздней осени Порту Диштант.
Затем они поехали домой: Борис должен был увидеть припаркованный там истребитель. Айгуль отправилась на кухню, дверь в спальню Малыша была закрыта, шторы опущены. Только после этого Борис был ознакомлен с конструкцией аппарата, со всеми нюансами его вооружения, двигательной установки, систем навигации и связи. Затем Борису было предложено сопроводить пилота в патрульный полет. Он с удовольствием согласился, усевшись на стул позади табуретки Малыша, пристегнувшись и включив внутреннюю связь.
Они слетали вокруг планеты, потом поискали пиратов в облаке Оорта, не нашли никого (кроме обломка уловителя, оставшегося от атаки на Порту Диштант, отраженной Борисом), затем вышли из плоскости эклиптики и полюбовались на систему сверху. Потом диспетчерский пункт известил их о приближающемся времени ужина, и истребитель Малыша направился обратно к планете. Посадка прошла успешно (Борис объяснил Малышу, как пользоваться уловителем, чтобы не тратить горючее на снижение скорости). Наконец, усталый и довольный экипаж занял место за столом.
Они болтали втроем так легко и беспечно, словно ужинали вместе всегда. Это ощущение пронизывало и Бориса, и Айгуль, каждого по-своему, очень тепло и очень остро. Малыш же просто был счастлив, и очень расстроился, узнав, что дядя Борис сегодня должен уехать на встречу. Впрочем, Борис пообещал назавтра приехать снова: у него родилась одна идея, нужно было только поговорить с Фрицем.
А что же Айгуль? Айгуль смотрела на сына, на сидевшего рядом с ним Бориса и не понимала, как она жила раньше. Прошлое казалось сном: реальность сегодняшнего дня была так прекрасна, и одновременно так тепла, надежна и достоверна, что девушка открывалась самой себе, расцветая на глазах, как распускающаяся из бутона роза. Льдинки таяли в ней, на место им приходили тепло и нежность. Такого не происходило с ней никогда и, – она это понимала, – это было уже на всю жизнь.
Фриц позвонил, когда переговоры окончились. Борису нужно было ехать.
– Дядя Борис, ты завтра придешь? – еще раз уточнил Малыш, прощаясь.
– Конечо, курсант Рахматуллин! Завтра у нас еще один полет!
– До свидания, – сказала Айгуль, подавая Борису руку.
– До завтра, – просто ответил он.
То, что в этот момент рассказали друг другу их глаза, та буря эмоций, которая их обоих охватила, – остались их маленькой тайной.
Борис с Фрицем сидели за дубовым столом в их любимой пивной. Это был небольшой полуподвал в здании, стилизованном под старинный купеческий земной особняк. Кирпичные стены были побелены, из потолка выступали темные деревянные балки. Пиво здесь было отменное, подавали его в больших стеклянных кружках. И к нему полагалась отличная закуска.
Столики стояли в нишах, играла тихая музыка – беседу друзей никто не слышал. Блюдо с закусками стояло между ними, они отхлебывали пиво и ели. Было у них неписанное правило: начинать разговор только после первой кружки. А до того просто радоваться жизни: вот и еще раз выпал на твою долю прекрасный вечер, когда ты сидишь за кружкой в уютном месте и неспешно говоришь с другом о том, о сем…
Наконец, им принесли по второй, Фриц внимательно посмотрел на друга, и Борис начал.
– Когда я очнулся после атаки, энергия была практически на нуле. А весь блок перемещения в подпространстве выгорел. Я мог лететь только по инерции. Повезло, что скорость была приличная и курс был почти точно на близко расположенную звезду. Через два месяца я был там. Отправил сообщение к галактическому бую – оно еще в пути. Три световых месяца.