– Действительно, совершенно неоткуда, – пробормотал Альбини. – Переворачивайся на живот, детка.
– Бьюсь об заклад, тебе понравилось, как это прозвучало, – выдавила Таисса, кое-как поворачиваясь на бок. Голова тут же загудела.
Альбини бережно придержал её за плечи, укладывая на живот.
– Здорово тряхануло, правда? – тихо спросил он.
– Да, – с усилием прошептала Таисса, опустив голову на ковёр. – Почему ты не позвал никого? Врача?
Альбини фыркнул с прежним сарказмом:
– Думаешь, врач тебе поможет? Будет бегать вокруг и квохтать, а то и, чего доброго, вколет тебе что-нибудь, после чего ты будешь лежать пластом две недели. Мне это надо?
Таисса нахмурилась:
– Постой. А как ты вообще здесь оказался?
– Ха. Думаешь, я следил за тобой через спрятанные камеры и датчики движения, как трепетный возлюбленный? – Альбини быстрыми уверенными движениями закончил обтирать ей спину. – Я собрался забрать тебя отсюда в медицинский блок, чтобы попробовать ещё раз, детка. Сейчас или никогда – мой девиз. Увы, ты несколько спутала мои карты.
– Почему ты не отключишь голосовой фильтр? – спросила Таисса. – Раз уж твой голос всё равно мне незнаком.
– Поверь мне, – голос Альбини враз сделался низким и серьёзным, – когда я отключу фильтр, ты не обрадуешься. Потому что это будет означать, что у нас всё очень, очень плохо.
Он подхватил Таиссу на руки и перенёс на диван. Рядом с ней упал пушистый банный халат.
– Оденешься, когда спирт закончит испаряться, – сообщил Альбини, возвращаясь с чугунным чайником на подставке. Таисса не успела заметить, где он раздобыл кипяток, но ей было не до того: ей ужасно хотелось пить.
Осушив три крошечные чашки подряд, одну за другой, она наконец закуталась в халат и с благодарным кивком взяла четвёртую чашку.
Альбини бросил на неё пронзительный взгляд.
– Легче?
– Ага.
– Я дам тебе ещё четверть часа. – Он взглянул на линк. – Но не дольше.
Таисса зевнула.
– Иди, если хочешь, – сонно сказала она. – Спасибо тебе, но мне уже лучше. А если нанораствор… в общем, если мне снова станет совсем плохо, ты уже ничего не сделаешь.
– Криокамера если только, – едва слышно прошептал Альбини. – Но это совершенно не годится.
Он кашлянул.
– Вообще-то мы уйдём вместе. Я собираюсь использовать тебя этой ночью в своих злодейских планах, не забыла?
– Ты хуже Вернона, – пробормотала Таисса. – Он хотя бы давал мне поспать.
Альбини злорадно ухмыльнулся, придвигаясь к ней ближе.
– А я вот не дам. Любыми, между прочим, способами. – Он коснулся её лба. – Температура спала, с чем я тебя и поздравляю. Займёмся любовью?
Таисса поперхнулась.
– У тебя в голове вообще остались мозги?! Я твоя пленница, эй! Хочешь быть парнем, который воспользовался своим положением? Серьёзно?
– Очень, между прочим, целительный опыт, – совершенно не обидевшись, произнёс Альбини. – Повышает иммунитет, а с эндорфинами в крови ты куда легче перенесёшь нанораствор. Тем более что раздетой я тебя уже видел, мне понравилось. Эй, ты же говорила, что развлекалась вовсю! Считай это пижамной вечеринкой.
Таисса безнадёжно вздохнула. Отставила четвёртую чашку и посмотрела на него.
– Я, конечно, признательна за то, на какие серьёзные шаги ты готов пойти ради того, чтобы поднять меня на ноги, – проговорила она, – но… ты же сам сказал, что порой от удовольствия стоит отказаться, верно? – Она пристально посмотрела на Альбини. – Кстати, а почему ты так сказал?
Альбини вздохнул.
– Ну, раз уж сегодня ночь откровений…
Он налил себе чаю и задумчиво отхлебнул. Таисса молча смотрела на него.
Но Альбини не торопился начинать. Вместо этого он долго смотрел на коралловый риф.
– Пожалуй, я не хотел бы здесь жить, – наконец сказал он. – Предпочитаю старые добрые небоскрёбы. Но под водой лучше думается. Здесь очень тихо, если любишь слушать тишину. Прекрасное место, чтобы разобраться в себе.
Он снова помолчал. Таисса его не торопила.
– У меня были… проблемы с памятью. – Альбини потёр висок. – Серьёзные проблемы. Что-то вроде раздвоения личности, и понадобится не один месяц, чтобы привести голову в порядок. Часть воспоминаний… в тумане. Я вернул почти всё, и не спрашивай, чего мне это стоило, но я не ощущаю эти воспоминания своими. Словно это был какой-то другой парень. «Не я, не я, не я», – знаешь, как говорят в детском саду, когда кто-то ставит на пути у злой воспитательницы ночной горшок?
– Тебе трудно было вернуть воспоминания? Почему?
– Отрицание, детка. – Альбини зевнул. – У меня очень сильный инстинкт самосохранения: когда я говорю себе: «Нет, этого не было!» – мир тотчас же подстраивается под меня. Если кратко, у той, другой моей личности был роман с девицей, которую я ненавижу всеми фибрами души. Точнее, не её саму: эта дурёха ни в чём не виновата. Просто… по её милости я многое потерял.