Уриу смог прийти в себя через минуту, как раз к моменту взрыва самодвижущейся мины, выпущенной "Корейцем". Увернуться стоящая на якоре "Асама" не могла. Причем очевидцы утверждали, что взрывов было два, и, что уж совсем ни в какие ворота не лезет, первый взрыв якобы произошел за несколько секунд ДО попадания мины с канонерки, что потом долго, нудно и упорно отрицалось российской стороной.
Глава 5. Обратная сторона луны.
- Итак, господа офицеры, положение вам ясно. Уриу нам уйти не даст. Я бы на его месте точно не дал. Прорваться лихим кавалерийским наскоком, как предлагает большинство из вас, мы не сможем физически. Я надеюсь, о состоянии машин все помнят? Двадцать два узла на два часа - вот наш предел, и то никакой гарантии, что машины не скиснут раньше, наши механики дать не могут. А и дали бы, я не поверю.
О результатах наших состязательных стрельб с "Аскольдом" все помнят? Сергей Валериянович, - Руднев кивнул в сторону старарта лейтенанта Зарубаева, - как старший артиллерист, уж вы-то должны прекрасно понимать, что нанести существенный вред "Асаме" мы не сможем. Пока мы подойдем к ней на дистанцию, с которой наши шестидюймовки смогут пробить японцам броневой пояс, ее четыре восьмидюймовых и семь шестидюймовых орудий в бортовом залпе уничтожат всю нашу ничем не прикрытую артиллерию. А туда же, "нанести повреждения нескольким кораблям противника". Скромнее надо быть, господа. В лоб нам не пройти. И уподобляться гороху, бросаемому об стену, мы не станем...
- Всеволод Федорович, вы что? Предлагаете нам сдаться!?
- Я надеюсь, что господин Уриу другого выхода из нашего положения тоже не усматривает. Вот от этого и будем плясать. Я завтра попробую задурить голову коммодору Бейли и убедить его попросить Уриу подпустить "Кореец" для отправки офицера на переговоры о сдаче. Вот только Уриу будет ждать нашей капитуляции, а в своем ультиматуме мы потребуем... сдать его эскадру! Под катером же за ночь надо скрытно подвесить ту самую гальваноударную мину, что не перегрузили на "Сунгари", в отличие от ее товарок. Взрывать ее будем гальванически, после отхода катера от "Асамы", поэтому на нем пойдет минер, лейтенант Берлинг. "Асама" - наш главный противник, и самый мощный японский корабль у Чемульпо. Поэтому я не сомневаюсь, что переговоры Уриу будет вести на ее мостике...
- Всеволод Федорович! Господин капитан первого ранга, но... Но ведь это же бесчестно!
- Да!? А запирать противника до объявления войны силами десяти против двоих, ну, полутора, все же "Кореец" по нынешним временам уже не полноценная боевая единица, а потом требовать его выхода в море на "честный бой" под угрозой расстрела на нейтральном рейде, это честно, Роберт Иванович? А высаживать ДО объявления войны десант в нейтральном порту честно?
Не я начал эту игру. Но я БУДУ играть по тем правилам, которые Уриу установил, как он думает, только для себя. И не волнуйтесь по поводу вашей чести, господа. Перед любым судом, и в том числе перед судом офицерской чести, тоже в случае чего отвечать буду я (вернее, Руднев, шкуру которого я сейчас цинично подставляю, а что делать? На войне как на войне).
Так что, сразу после нашего совета, не теряя времени озадачьтесь со своим коллегой с "Корейца", лейтенантом Левицким, "простенькой" задачкой: поскольку точной глубины фарватера в том месте, где завтра соизволит встать "Асама" ни я, ни Вы, не знаем, а вся операция будет проводиться под взглядами пары сотен любопытствующих и очень внимательных японских глаз, обычный штерто-грузовой способ постановки мины скорее всего не подойдет. За нас будет только одно - мутная вода, в которой на глубине метра уже ни черта не видно.
Поэтому, даю подсказку - мину хорошо бы привести к нулевой плавучести на углублении в 2-4 метра. Так, чтобы она затем сама течением была прижата к корпусу японца. Скорость течения будет меньше узла, если рассчитывать на часа через три после полного прилива, но все же, я бы предложил Вам сколотить вокруг нее деревянную обрешетку. Чтоб ползла по борту помедленнее и потише. И об электропроводном шнуре не забудьте. Он, по мере размотки, не должен мину ко дну своим весом потащить, и не должен на поверхность всплыть. Так что расчет с ним особой точности требует.
Конечно, господа, вы, как профессионалы, можете предложить и иной способ минирования, только сперва убедите меня в его большей пригодности, чем тот, что рекомендую я... Думайте. Но помните: от того, как и где ваш первый "подарок" для Уриу сработает, во многом зависит исход всего дела. Так что, Роберт Иванович и Александр Иванович, я на вас очень надеюсь. Все вам понятно, господа минеры?
- Так точно! Господин капитан 1-го ранга!
- Вот и прекрасно.
Теперь по "Корейцу". Как только катер с Берлингом отвалит от японца, Вы, Григорий Павлович, расклепываете якорную цепь, вернее, заканчиваете расклепку, и поворачиваетесь носом к "Асаме". По черной ракете с катера, черной - чтобы нам с "Варяга" ее тоже было сразу видно, залпируете из обоих восьмидюймовок и пускаете мину. Ну, и изо всей мелочи по мостику, естественно. Хорошо бы всадить хоть один восьмидюймовый снаряд первого залпа тоже в мостик. Это существенно усложнит им борьбу за живучесть, потому что большинство офицеров будут стоять там, наслаждаясь процессом нашей "неизбежной" капитуляции.
Если "Асама" будет надежно выведена из строя двумя минными взрывами и первым залпом "Корейца", прикрываясь ею, попробуйте достать второй крейсер в японской линии. Это вроде бы "Чиода", наш недавний сосед на рейде, брат-стационер, так сказать. Если нет... Извините, но вы должны таранить "Асаму". После чего взрывать погреба. Другого выхода нет. "Кореец" с его скоростью не жилец при любом раскладе событий, так что из его неизбежной гибели надо извлечь максимальную пользу. При минимальных потерях в людях. В море Вам не прорваться, и назад не вернуться.
- А назад-то почему у "Корейца" не получится? Прикрываясь той же "Асамой". Разве мы их огнем не поддержим...- скептически протянул Зарубаев.
- К этому моменту пути назад уже не будет. На фарватере будет лежать корпус затопленного "Сунгари", а за ним будут стоять мины заграждения.
- ПОЧЕМУ??? КАК?? Откуда они там возьмутся?
Неожиданно разноголосица офицеров была прервана донесшимся откуда-то басом. Вернее, БАСОМ. Приглядевшись, Карпышев обнаружил скромно втиснувшуюся на стоявшее между бюро и книжным шкафом кресло, глыбу. Причем не жира, а мускулов. Рудневская половина сознания услужливо подсказала, что ЭТО зовется младший инженер-механик Иван Леонович Франк, притихший в уголке инженер-механик "Корейца". А Карпышевская подумала: "увидь незабвенный Арик Шварценегер этого простого русского человека, наверное, повесился бы с горя от сознания собственной физической неполноценности".
Хоть "корейский" мех и не был столь высок и накачанно плечист как австрийско-американский секс-символ восьмидесятых, но от всей его ладной, но мощной фигуры исходила потрясающая энергетика силы. Несмотря на свои двадцать четыре года, он уже успел прославился как лучший на эскадре боец по английскому боксу, а хватка его пальцев была такова, что серебряный рубль сгибался в них попалам за несколько секунд. При всем при этом он был человеком исключительно компанейским и добросердечным по натуре, а судя по заранее заулыбавшимся, глядя на него, офицерам, и изрядным балагуром.
- Господа, уж коли нас тут начальство собрало, то оно нам, наверное, все растолкует. Если мы ему, наконец, позволим. Давайте не будем прерывать дорогого капитана, а то до завтра не узнаем, что за мины, кто, куда и кому их вста... Пардон, поставит...
Ну, для начала двадцатого века чувство юмора неплохое.