— К слову, у тебя есть сестра.
Юриан напрягся.
— Что?
Эш открыто встретил его пристальный взгляд и стоически его выдержал.
— Мы собираемся защитить жизнь твоей сестры. Не отца.
Юриан отрицательно покачал головой.
— Моя сестра умерла одиннадцать тысяч лет назад.
— Медея твоя сводная сестра.
Недоумение исчезло с его лица, в холодные глаза снова вернулся гнев.
— И почему я должен о ней беспокоиться?
Эш поднял руки, сдаваясь.
— Ты прав. Тебя не должно это беспокить. Она для тебя никто, и поэтому я не пригласил тебя присоединиться к нам. — Эш прошел мимо него.
Юриан схватил его за руку, останавливая. Его взгляд был жестким и пронизывающим. Он обвинял сильнее, чем слова.
— Что бы ты чувствовал, если бы мой отец убил Тори?
Эш ответил честно и не сомневаясь:
— Так, словно лишился души. Потерю и непроходящую боль.
Юриан отвел взгляд.
— Тогда ты поймешь меня. И поймешь, почему я жажду его смерти.
Эш снял руку Юриана со своей.
— Он тоже это понимает. Тебе никогда не приходило в голову, что он может сожалеть о том, что сделал?
— Отец? Будем реалистами. За всю свою жизнь этот ублюдок ни о чем не сожалел.
Эш пережил достаточно, чтобы поверить — даже столь испорченный, как Страйкер, может сожалеть.
— Мы все испытываем сожаление. Никого из живущих это своенравное чувство не обошло стороной.
— И что? Хочешь, чтобы я поцеловал отца и сдался?
— Едва ли. Но я хочу, чтобы ты забыл про боль и гнев, и хотя бы минуту подумал ясной головой. Речь не о тебе и отце, и не обо мне и Нике и нашей ненависти друг к другу за то, что мы не в силах изменить. Речь идет о спасении жизней миллионов невинных людей. Людей вроде Фиби, которые не заслужили травли и убийства. Если я могу встать на сторону моих врагов ради доброго дела, то и ты сможешь.
Юриан усмехнулся.
— Что ж, полагаю, я просто не такой особенный как ты.
— Никто не знает на что он способен, пока не пройдет испытания. Так и с тобой. Потерпишь неудачу или преодолеешь — зависит только от тебя. Я не могу указывать тебе, что делать, но я знаю, где буду сегодня ночью… — Эш помедлил, прежде чем задать самый важный вопрос: — Так каков твой выбор?
— Кровавая смерть.
Эш покачал головой.
— Упрямые ублюдки. Спроси у любого, кто знает это не понаслышке, тебе много расскажут о прощении. Враждебность редко причиняет боль кому-то кроме своего носителя.
— И много расскажут о том, как хорошенько ударить врага по голове и вскрыть его череп.
У Эша начал подергиваться подбородок при виде такого упрямого характера.
— Всему свое время, и сегодня наше — объединиться или потерять все. Я сражаюсь не ради Страйкера или спасения твоей сестры. Я сражаюсь, чтобы защитить тех, кого люблю. За тех, кто сильнее всего пострадает, если Война не остановится… Детей, подобных Эрику и…
— Я все понял, — огрызнулся Юриан при упоминании племянника.
— В самом деле?
Взгляд Юриана ожесточился.
— Я буду там, но как только враги будут подавлены…
— Мы будем сражаться друг против друга. Я понимаю.
Юриан кивнул. Отступил на шаг, задумался, потом подошел ближе к Эшу.
— Я хочу услышать истинную правду кое о чем. Ты действительно смог бы сражаться рядом с тем, кто причинил тебе так много зла, как мой отец причинил мне?
Эш не мигая встретил его взгляд.
— Я подчинился богине, которая одурманила меня до такой степени, что я не смог защитить сестру и племянника в ту ночь, когда их обоих жестоко убили, а они были единственными людьми во Вселенной, которым было не наплевать на меня. В тот же день эта богиня повернулась ко мне спиной и позволила своему брату-близнецу безжалостно зарезать меня на полу, как животное, а спустя несколько часов я продался ей, чтобы защитить человечество. Ради Темных Охотников я подчинялся ее жестоким фантазиям одиннадцать тысяч лет. Так что, да, Юриан, думаю, я смогу потерпеть час ради защиты всего мира.
Юриан медленно выдохнул.
— Знаешь, ты единственный, за кем я могу последовать после того, через что я прошел. И единственный, кого я уважаю.
— А ты один из немногих, кому я доверяю.
Юриан протянул ему руку.
— Братья?
— Братья до конца, — сказал Эш, крепко пожимая его руку. — А теперь, пока мы не расплакались как девчонки, тащи свою задницу наверх и готовься к тому, что грядет.
Страйкер отступил, регулируя завязки на левой руке. Нечасто он пользовался титановыми доспехами, но раз они должны столкнуться лицом к лицу боги знают с чем, он хотел быть готовым.
Он покинул комнату, найдя Зефиру в кабинете, пристально вглядывающейся в сфору в попытках найти Медею. Не срабатывало. Война держал ее где-то вне пределов их досягаемости.
— Я верну ее. Клянусь.
Зефира медленно поднялась, не отводя от него взгляда.
— Хочу, чтобы ты пересмотрел свое решение.
— Ты не сможешь спокойно сражаться, и ты это знаешь. Мы не знаем, куда идем, но я уверен — Война не собирается играть по правилам. Как сказал своей женщине Ашерон, я не смогу сражаться, если буду отвлекаться на тебя. А мне понадобится любое возможное преимущество.
Зефира понимающе кивнула. Она приблизилась к нему, чтобы смахнуть с глаз прядь угольно-черных волос. В груди было тяжело, не только от страха за Медею, но и за него тоже. Как несправедливо терять его сейчас, когда она наконец-то обрела его снова.
— Я могу наблюдать в сфору?
— Должна.
— Тогда знай, я буду смеяться над твоей неумелостью всякий раз, когда враг нанесет тебе удар, и если ты не вернешься с моей дочерью, я заберу твое сердце и голову в качестве украшений.
Страйкер прищурился и почти сказал ей все, что о ней думает, но его внимание привлекло нечто маленькое, сверкнувшее на ее руке.
Обручальное кольцо. То самое, что он веками хранил в своей комнате. Это колечко изобличало ее и перевело ему ее слова.
Она не хотела, чтобы он пострадал…
На его губах расцвела медленная улыбка, он поднял другую ее руку и запечатлел на ней поцелуй.
— Я запомню твои слова, моя колючая роза. И постараюсь сделать так, чтобы тебе как минимум не пришлось смеяться.
Стоило ему отступить, Зефира схватила завязки на передней части его брони и притянула его к себе, чтобы поцеловать.
Страйкер застонал, чувствуя, как хороша она на вкус.
— Хочу увидеть тебя обнаженной, когда вернусь.
— Вернись целым и невредимым, и я обещаю тебе ночь, которую ты никогда не забудешь.
— Я настроюсь на то, что ты сдержишь обещание, моя леди.
Зефира кивнула и отпустила его несмотря на то, что все, чего она хотела, — быть как можно ближе к нему. Только бы не убили. Слова застряли у нее в горле, ее на части разрывала невообразимая боль, но она не смогла произнести этих слов. Если Мойры узнают, как он ей дорог, это не принесет ему счастья. Они могут убить его просто назло.
Вместо этого Зефира стиснула руки и смотрела, как он покидает комнату, чтобы присоединиться к врагам ради сражения за жизнь дочери.
Вернись ко мне. Пожалуйста.
Страйкер остановился у двери, последний раз оглядываясь на Зефиру. Спокойная и уверенная, казалось, ее не волнует, что с ним случится. По крайней мере, пока он не увидел, как она сжала кулачки. На кончиках его губ медленно заиграла улыбка, каждая его частичка согрелась.
— Я вернусь, Фира.
— Для тебя же лучше, если вернешься вместе с нашей дочерью.
Улыбка вспыхнула при слове «наша».
— Я вернусь. — Склонив перед ней голову, он выскользнул за дверь, отправившись к месту встречи в Новом Орлеане. Это была тихая аллея на Пере Антиони, неподалеку от офисов недвижимости Этель Кидд. В тени Кафедрального собора он вспомнил свой первоначальный план: спустить своих людей на человечество поблизости от этого самого места — плюс-минус несколько футов. А теперь он пришел сюда сражаться не просто, чтобы защитить тех, на кого смотрел лишь как на еду, но защитить их лично.