Отлично. И это имя называла Кармина.
— Ден. Ден Мальваузен, — пожали руки, — Слушай, Терцо, ты по-французски говоришь?
— Нет. Отдельные слова понимаю и объясниться, наверное, могу. Но по-хорошему не говорю.
— А по-немецки?
— Нет.
— Представь, что ты поехал за братом в Монцу, а там французская армия и половина из нее швейцарцы. Ты же его не найдешь.
Терцо погрустнел.
— Если в Монце солдатам раздали денег, то у них есть, чем платить врачу, — сказал Мальваузен, — Мне предлагали тут остаться, но жалование король задерживает, а в долг работать неохота. Я бы поехал в Монцу, только денег на дорогу у меня маловато.
— Ты, наверное, по-французски говоришь. И по-немецки. Если думаешь поехать в эту Монцу.
— Qui. Ja-ja.
— Слушай, а поехали вместе. Я плачу за стол и кров для тебя и твоего мула. И еще пять дукатов дам, если поможешь брата найти. Докторов никто не обижает. Ты можешь просто зайти в лагерь и начать разговаривать с солдатами, и ничего тебе не будет. А мне бока намнут.
— Десять дукатов.
— Ты же сам туда собирался.
— Я не собирался там никого искать.
— Семь.
— Восемь.
— По рукам.
Путь до Монцы по восточному берегу Адды занял два дня. Зато без риска нарваться на вражеский отряд.
Мальваузен легко напал на след, но швейцарцы отнеслись к ним с Терцо с недоверием. Собралась вооруженная толпа, и неверный ответ мог бы стоить очень дорого.
— Говоришь, твой брат вез нашего Патера? — один из швейцарцев, говоривший по-итальянски, обратился напрямую к Терцо.
— Да, — спокойно ответил тот.
— Отвечаешь? — ухмыльнулся швейцарец.
— Как перед Господом.
— Я помню, что Патер был очень благодарен Господу за телегу с лошадьми и поминал в молитвах прежнего хозяина. Как его звали?
— Серджио, — ответил Терцо, — Почему прежнего?
— За упокой раба Божьего Серджио по прозвищу…
— Как за упокой?!
— Сейчас расскажу. Какое прозвище было у Серджио?
— Птичка…
— Верно. Еще Патер поминал за здравие брата Птички по имени…
— Терцо. Это я.
— Швейцарец повернулся к своим и сказал по-немецки, — Не брешет.
— Так ты друг Патера! — закричали швейцарцы, — Садись за стол! И ты, толмач, садись!
После этого Терцо и Мальваузен всю ночь пили со швейцарцами. Патер треплом никогда не был, и не сдал ни начальной точки маршрута, ни имени ответственного рыцаря. Но между делом он обмолвился, что эта отличная телега не его, а славного парня Серджио по прозвищу Птичка, которого подстрелили из двух арбалетов на выезде из Парпанезе. И на молебне помянул за упокой Птичку, а за здравие брата его Терцо с пожеланием удачи.
Выпивший Терцо никому ничего не обещал и на все интриги с секретами плевал. Он мужик, и дело его мужицкое, и спрос с него как с мужика. Возчиков на рынке наняли, груз погрузили и поехали, куда у рыцаря глаза глядят. Рассказал про поездку от Генуи до Парпанезе. Про погоню. Про бой при Казальночето. Про помощь от Сансеверино. Про засаду в Парпанезе. Про хромого рыцаря и блондина-оруженосца. И про то, какой Тодт, которого здесь называют Патер, отличный командир и праведный священник. Правда, насчет своей телеги золота сказал для упрощения, что ее забрали какие-то грабители. Какая разница швейцарцам, какие именно. Ту телегу, что уплыла на пароме, списал на корсиканцев. Терцо не любил корсиканцев, а еще он не любил грабителей с большой дороги и отдельно он категорически не одобрял стратегию «переукрасть краденое». Тут пока что-то запертое и охраняемое украдешь, семь потов сойдет, а потом кто-то решит, что у тебя это можно просто забрать, просто пригрозив мечом. Честный грабитель должен уважать труд других грабителей.
Швейцарцы в ответ рассказали, что Тодт привез в Павию много золота. Но не для одного только гарнизона Павии, а еще для гарнизонов Мортары и Новары. Куда он и уехал под хорошей охраной. Начальники обещали, что не начнут войну, пока он не вернется. На чем он поехал? Странный вопрос. Он как приехал на той самой телеге, так на ней и уехал. И с ним еще мужик такой злобный с вмятиной на лбу.
Всем дадут понемногу золотых дукатов и пообещают на днях полностью погасить долги. Тодту солдаты поверят. А долги им погасят серебром, на которое поменяют в Турине золотые слитки, но насчет слитков такой секрет, что могут и голову отрубить. Терцо, конечно же, не сказал, что он знал, что везет. Поэтому изо всех сил ахал и удивлялся.
Мальваузен мало пил и много слушал. Ни «де Круа», ни «фон Нидерклаузиц» не были упомянуты ни швейцарцами, ни Терцо. Насчет хромого рыцаря все и так понятно. Но он не сопоставил, что «блондин-оруженосец», служащий рыцарю с французским именем, это муж Кармины Ладри, которая на днях вышла за какого-то немца с длинной фамилией, которую никто в Генуе не запомнил.