Пролог
В день нашего с сестрой рождения шел снег. Самое первое воспоминание из жизни. Но тот день, для нашей семьи, возможно, нельзя было назвать счастливым. Я родилась дочерью графа Асмодиана Бер Тезаруса, одного из приближенных императора. Дочь графа, как это должно было быть почетно... равно как и моя сестра. Мы - близнецы. Но наш приход в мир, нельзя назвать праздником. Для нашей семьи, а точнее для графа Асмодиана, день нашего, с сестрой, рождения обернулся личной трагедией. Женщина, что была единственным лучом света в его мрачной жизни погибла при родах. Мы так никогда и не узнали ее, не узнали родительского тепла и, наш день рождения никогда не отмечался в пределах владений Бер Тезарус. Нас ожидал долгий путь, меня и мою сестру, одной из нас сулило светлое будущее, величие и слава, а второй предстояло лечь на жертвенном алтаре, ради свершения мечты...
Глава 1.
-Мама...-Тихий, едва уловимый шепот заставил меня проснуться и съежиться, холодок по спине пробежал. Было еще совсем темно, на улице бушевала буря.
-Мамочка...- моя маленькая сестра, Амелина заворочилась, не просыпаясь и ухватилась руками за мою сорочку. Откуда только силы беруться? Словно котенок ищущий тепла, Лина зарылась под одеяло, подползя ко мне вплотную, ее дыхание защекотало шею. Я немного опасливо каснулась ладошкой непослушных кучеряшек, прикусив губу. Некстати на глаза навернулись слезы. Сегодня... Нам обеим исполнялось по пять лет, первая серьезная дата. Но коридоры замка оставались столь же пусты и холодны. Никакого торжества, ведь граф Асмодиан не давал своих распоряжений. У графа траур, пять лет назад он потерял супругу, единственного человека, что он любил в своей жизни, должно быть. С тех самых пор, мы не получали тепла и заботы, мы почти не видели отца, лишь изредка происходили мимолетные встречи, но он даже не остановился, всегда проходил мимо. Рад ли он был? Сильно сомневаюсь. Мы тянулись к нему, пытались привлечь его внимание, не теряли надежды, но он никогда нас не замечал. Мы были для него пустым местом. "Почему?" меня постоянно мучил этот вопрос. Неужели папа нас совсем не любит? Неужели он винит нас? Додумывать я не стала, утерев лицо тыльной стороной ладони. Сегодня наш праздник, пусть все делают вид, что его нет.
Я осторожно высвободилась из крепких сестринских объятий и полезла под кровать. Там, среди клубов пыли и стопок книг, как раз для такого случая, была припасена небольшая коробка печенья, которую накануне я выкрала у нашей экономки. Госпожа Бринрин Рута была дамой пышных форм, оттого что страсть как любила печенье, но с той же неуемной алчностью( а может заботой), оберегала выпечку от нас. Ровно как и сладости, в любых их проявлениях. Не приведи Богиня узнает, всыпет мне по-полной, даже пожаловаться некому будет. Ириде разве что... Но Ирида экономке не указ, что может противопоставить личная гувернантка столь значимой особе, как Бринрин? Пожалеет разве что, после полученых розг. Если хорошенько подумать, Ириду, пожалуй, можно назвать единственной душой в замке, кто по-настоящему проявлял о нас заботу. Оставалось только гадать, просто ли она привязалась к нам, или мы чем то были ей дороги? Трудно сказать. Но, одно можно сказать наверняка, она всегда была рядом. Ведь я помню Ириду столько же, сколько саму себя. Первые слова и первые шаги, все это заслуги нашей дорогой воспитательницы.
Иногда, нарушая запрет графа, она приносила нам куклы, простенькие, тряпичные, но такие домашние и родные, самые ценные наши детские сокровища, которые мы оберегали и прятали от бдительного взгляда госпожи-экономки.
Не смотря на отчужденность графа, нельзя сказать, чтобы граф вовсе позабыл про наше существование, вовсе нет. Во всяком случае, за нами следили, ухаживали и воспитывали, по мере возможности. Мы имели личный гардероб, хорошо питались, за исключением сладостей, оседавших в закромах вездесущей Бринрин. Да и вдобавок, в этом году, как Ирида говорила, нам предстояло познакомиться с первым учителем . Как бы граф не старался закрывать глаза на факт нашего с сестрой существования, об образовании он тоже решил позаботиться. Но из этого напрашивался совсем неутешительный вывод - значит, быть может, мы сможем встретиться с отцом? Асмодеус... не знаю почему, но порой, граф внушал страх. Вечно мрачный, малословный, нелюдимый. Слуги тоже мало обсуждали господина, как я не старалась, собрать свежих сплетен мне не удалось.
Размышляя о графе, я заключила, что прежде, нам никогда не доводилось даже разговаривать с ним. С самого дествтва мной и сестрой занималась замковая прислуга. И вот теперь, казалось, что отец непременно захочет с нами встретиться. От неприятных мыслей между лопаток зазудело. Прожевав подветрившееся печенье, я смахнула с подола крошки, предстояло хорошенько подготовиться.