Тем летом, когда Ася только родилась, Гас забегáл домой, только чтобы поесть, заглядывал в кроватку и, помню, спрашивал: «А лялька уже выросла?»
Еще помню, как я его вечером купала, а по дну ванны грязь текла – с рук, ног и щек. Я говорила – «будто КамАЗ мою». А он обижался, и тогда я его целовала, извинялась и смеялась. Как ни странно, в то лето я была счастливой и беззаботной.
Сын
Я пришла в четыре утра. Дети спят. При свете ночника я начинаю собирать по комнате карандаши. И фантики. И детали конструктора. Бумажки. Осколки от вазы.
Полночи он звонил мне, спрашивал, когда я приду. Говорил, что Ася разбила вазу и ему пришлось сметать осколки. Веником. И что он мыл ей попку! Я ужаснулась и сказала, что она сама прекрасно все может. А он сказал, что не прекрасно, что она это делает некачественно. Потом спросил, раскладывать ли кровать? Я сказала – нет, спите так… А он спросил, а куда ж ты тогда ляжешь, когда придешь? А я в баре, я не хочу об этом думать, мне все равно, я вообще не хочу сегодня спать. В своей кровати тем более. Но раз спрашивает, пришлось подумать, вздохнуть и сказать – раскладывай.
Ночью он сердито бормотал-бормотал (тут ему снилась Ася), а потом отчетливо сказал:
– Нет. Я тебя подожду.
Я думаю, мне.
И вот следующее утро. Вернее, два часа дня. За окном что-то метет. Сделала ему яичницу, хотя он любит омлет. Но яичницу проще. Сварила себе кофе. Сижу и думаю, как начать этот день, хоть бы он никогда не начинался. Надо включать комп, открывать «Мои документы» и почту, вводить пароли.
А он мне что-то давно рассказывает, не могу понять что. Оказывается – пересказывает все что было без меня. Все-все. Включая передачу про историю оружия от первобытного топора до автомата Калашникова. Очень подробно. Какие копья? Какие наконечники? Пришлось признаться, что прослушала. Он не обиделся. Спросил, с какого места начать. Оказалось, надо вернуться к каменному веку.
Нет, это не про маму в загуле и не плохой пример.
В здоровом варианте «мама» – это лишь часть личности, одна из идентичностей. Не первая и не самая важная в комплекте «Я – человек», «Я – женщина», «Я – подруга», «Я – любимая», «Я – профессионал» и т. д. Поэтому логично, если другие идентичности тоже хотят быть проявлены, тоже хотят «пожить». Маме важно давать себе возможность выгуливать остальные части личности. Иначе они затоскуют и утянут маму в тоску.
Мама как человек имеет право на «загул», но при этом у ребенка остается потребность в ней как в функции. Вот эту родительскую функцию желательно кому-то на время делегировать. Няня, бабушка и т. п. Тогда возвращение женщины в идентичность «Я – мама» будет происходить без чувства вины и без фантазии про плохой пример. Потому что это хороший пример – чувствовать свои потребности, уметь обеспечить себе отдых так, чтобы дети при этом не чувствовали дискомфорта.
Покупала Гасу развивающие книжки, английский магнитный алфавит, иллюстрированные словари, сказки и мультики на английском… с рождения. И вот он в третьем классе спецшколы, где английский с первого класса, читает мне вслух без признаков произношения, будто на чистом русском:
– Инглиш бой Фил в рот…
– Что-что?
– Фил писал.
С изменившимся лицом я выбегаю из комнаты.
– Ты знаешь, что у бабушки скоро день рождения?
– Да?
– Что дарить собираешься?
– (Мгновенно, ни капли сомнений.) Рисунок!
– В твоем возрасте уже несолидно рисунки дарить.
– А что тогда? Нюхи?
– Что?
– Нухи?
– Духи!
– У каждого человека есть что-то, что он делает лучше других. И у тебя… Ты знаешь, что это?
– Нет. Но я знаю, что этим надо гордиться.
Ася тут
Мой друг Тима, человек деликатный и воспитанный, первые пятнадцать минут нашей встречи обращался к Асе терпеливо и нежно.
– Маленькая! – говорил он, когда она пыталась оторвать приваренный к полу стул в Макдональдсе. – Давай я помогу.
Я хотела намекнуть: мол, плюнь, не обращай внимания, она сама тебе в чем хошь поможет. Но понадеялась на чудо. А зря. Терпения хватило приблизительно на час дружеского общения: сначала Тима с ужасом наблюдал, потом рычал: «Убери ее оттуда». Потом прикрывал глаза и говорил гениальную фразу:
– Я не могу смотреть, как она бежит ЛИЦОМ ВНИЗ!
– Кажется, грызет ограждение, – сказал он, наблюдая уже спокойно и не сделав попытки оторвать ее от железяки.