- Конфликт исчерпан...
- Вам кажется? - бровь Райта изогнулась. - После завтрака я настоятельно рекомендую вам, лорд де Хог, посетить мой кабинет.
Я хорошо знала этот вкрадчивый насмешливый тон. И меня раздражало, что Берингер, черт его побери, так ловко выуживал из людей страх. И этот липкий, мерзкий страх растекся по всему залу, обволакивая каждого.
- Берингер, вам ведь не кажется, что вы можете подменить наследного принца в воспитательной беседе с его поданными, - сказал на это Эдмунд. - В любом случае, здесь не место подобным разговорам.
Райт сделал вид, что принял замечание принца к сведению, и мы опять погрузились на дно невидимого озера. До очередного вопроса:
- Лорд Кенвуд, надеюсь, ваш брат больше не хворает?
Эти, казалось бы, учтивые вопросы утягивали всех в бездну ужаса. А меня в бездну слепой бесконтрольной ярости...
- Лорд Берингер, как поживает ваша жена?
Я вдруг осознала, что все глядят на меня. Адель выронила вилку. Из рук Брианны выпала салфетка. Гофмейстер прикрыл веки и взмолился. А до меня медленно доходило, что последний вопрос задала именно я. Мой напуганный взгляд схлестнулся с взбешенным взглядом Райта.
- То есть я имела в виду... - и осеклась, понимая, что отступать поздно.
Берингер поднялся из-за стола под удивленный ропот. И стало ясно - никто не остановит его, никто не скажет ему ни слова. Он здесь чертов хозяин, и он доведен до исступления. Как зверь, как хищник, вкусивший крови и желающий подчинения, присваивающий и беспощадный.
Он подошел ко мне, а я вжалась в спинку стула. Эдмунд был настолько ошарашен реакцией своего выдержанного советника, что мог только внимать происходящему. Райт положил ладонь на подлокотник, склонился к моему уху и прошептал:
- И вас я хочу видеть в своем кабинете, Джина. И если вы не придете, я сам лично принесу вас туда. Ясно?
Отвечая: 'ясно', я смела надеяться, что его остервенелого, жаркого шепота больше никто не слышал.
***
Едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью, Райт быстро прошагал к окну, облокотился ладонями на подоконник, с глубоким вдохом опустил голову. Никто не вызывал в нем столько эмоций, как эта жалкая вертихвостка. Она посмела спросить его о Стелле! Да на это никто не смел отважиться, разве что Аарон, но тот был чокнутым мерзавцем. Неужели Джина не боится гнева самого мрачного и злобного из живущих на этой грешной земле мужчин? И какой реакции она ждала?
Но хуже всего, что он сам не смог сдержаться. А когда склонился к ней, захотел развернуть ее лицо к себе... припасть к нахальному рту, вытянуть из нее жизнь без остатка.
Райт выдохнул и повернулся, натыкаясь на девчонку.
- Ты?!
Подумать только, она - самоубийца.
Наверняка, вышла следом, стояла и смотрела на него все это время, не решаясь окликнуть. И откуда столько безрассудной смелости?
- Я хотела... - пискнула она и замолчала.
Глаза темные, щеки горят, из прически выбился каштановый локон... губы покусаны.
За секунду в нем вскипели эмоции - гнев... чертов гнев... и жажда.
- Месяц, Джина, всего месяц, - прорычал он, - это не так долго, так ведь? Ты можешь постараться вести себя примерно?
- Дело не во мне, - сказала она.
Если бы эти губы произнесли: 'Да, милорд' или то самое пресловутое 'Ясно', Райт нашел бы в себе силы уйти. Но она снова бросала ему вызов. Однако прежде чем он успел сказать что-то, она произнесла:
- Не понимаю, почему вы так ненавидите меня?
- Хочешь знать, что я чувствую, глядя на тебя?
О, смутилась. Стоит, едва дышит, но ждет. Ее очень интересует, что он чувствует.
- Так вот... когда я смотрю на тебя, Джина эль-Берссо... - он подошел вплотную, задрал ее подбородок. Вот так и следует говорить с ней - сверху вниз, когда она не смеет даже шелохнуться. - Я хочу одного - хорошенько наказать тебя.
На секунду в ее глазах вспыхивает такое смущение, что, кажется, она попытается убежать. Но нет, покорно остается, ждет, что будет дальше. Жилка на ее шее трепещет.
Райт склонился, замерев у ее губ, справляясь с желанием прикоснуться к ним.
- Можете наводить ужас на кого угодно, это у вас хорошо получается, - сглотнув, произнесла она, - но не советую приближаться ко мне ближе, чем...
Ладонь мужчины обхватила ее щеку, а большой палец легко пробежал по сомкнувшимся губам.
- Не ставь мне условия, Джина, иначе у меня возникнет желание их нарушить.
Ее губы дрогнули, и его взгляд - прожигающий, опьяненный - проследил за этим движением.
- Даже не думайте это делать! - вдруг произнесла девчонка с возмущением.
- Делать что? Ты умеешь читать мысли, Джина, или так хорошо разбираешься в моих желаниях?
Хотя разбираться в природе его желаний не было смысла - он ведь так низко склонился к ней, шепча в самые губы, удерживая за подбородок.
- Если только вы ко мне притронетесь...
- Я же сказал, - слегка раздраженно повторил он, - не ставь мне условия. И если ты думаешь, что я собираюсь поцеловать тебя, ты ошибаешься. Я женат.
- Ваше поведение буквально кричит об этом, - язвительно проговорила она, - о вашем расчудесном браке...
- Слишком много слов, Джина, но ты до сих пор не сказала главного.
- Да?
- Ага, догадайся что именно.
- И что же? - нахмурилась она. - Снизойдите до объяснения...
- Просто попроси: 'Отпустите меня, милорд'.
Она вспыхнула, вырвалась из его объятий и сдув назойливый локон, пошла прочь.
***
Я просто в толк не возьму, как все это произошло со мной? Моя погибель стала очевидна тогда, когда я поднялась из-за стола и зашагала вслед за Райтом. Один из лакеев едва заметно дернулся, но принц остановил его жестом, наблюдая, как я покидаю обеденную залу. И даже тогда, когда между мной и Берингером произошел мучительный для нас обоих диалог, когда я, наконец, осознала причину его ненависти и ощутила слабый отклик в собственном сердце, мое поражение было неоспоримым. Единственное, что я могла сделать, чтобы сохранить крупицы репутации - убраться из Хегея.
Это был выход, который придумала я, но было еще иное решение, которое любезно предложил мне Эдмунд. Всего через сорок минут после инцидента в обеденной зале, дверь в мои покои распахнулась.
- Наденьте плащ, леди, - приказал мне начальник стражи, коего я уже имела честь видеть прежде, лорд Тесор.
Мужчин было пятеро - королевские гвардейцы. И они пришли за мной, за женщиной, запятнавшей репутацию и достойной только позорного изгнания.
Я молча накинула плащ. К чему сопротивление?
- Ваша компаньонка предупреждена. Это ненадолго, - сообщил мне стражник, - наденьте капюшон, и прошу за мной.
Выбора у меня не было. Самое ужасное, что я подведу отца, и по моей милости жители Хоупса едва ли переживут зиму. И пока я еще не дошла до апартаментов принца, я полагала, что хуже уже быть не может. О, как же я ошибалась.
Помещение, в котором я оказалась, было великолепным и неплохо играло на контрасте с моим настроением 'хуже некуда'. Эдмунд, изящный, утонченный сидел в кресле. Перед ним на стеклянном столике стояли вазочки с пирожными.
- Вы, кажется, так и не поели, - произнес он, и я вздрогнула от неожиданности. - Оставьте нас! - приказал он страже и перевел на меня доброжелательный взгляд. - Не робейте, Джина. Присаживайтесь, давайте поговорим.
Я полагала, что именно сейчас на меня посыплется град обвинений. Но Эдмунд медлил, внимательно за мной наблюдая. Его тонкие пальцы с перстями постукивали по колену.
- Знаете, Джина, в этих стенах я почти лишен удовольствия простого человеческого общения, - вдруг сказал он, - слишком много рамок и ограничений. Я - наследник престола, но даже я вынужден подчиняться. Однако есть иная сторона медали - я могу получить многое, мне доступны некоторые радости и наслаждения этой жизни, о которых любой смертный не смеет мечтать. Правда, это так мимолетно, так скоротечно.