На его экране высветилась надпись: "Шеф".
"Тебя, блин, мне тут только и не хватало, зараза!" - выругалась я.
3
Я поднесла мобильник к уху и поприветствовала начальника, старательно чистя голос от всяческих панических ноток:
- Еб... Доброе утро, Пал-Никодимыч. Как Ваше драгоценное здоровье?
- Ты где, Лодзеева? - буркнул шеф.
- В дристалище, - призналась я.
- Где-е-е!? - поразился шеф.
- В смысле в Чистилище, в самом сердце резиденции дьявола, - поправилась я. - Пробралась в логово Хорькоффа. А тут прямо, как в "Муравейнике" под Ракун-сити. "Амбрелла" рулит - кругом один бешеные зомби. Готовлюсь к решающему сражению с их полчищами.
- Задолбала ты меня с-своим дурацким юмором! Кончай шутить! Дело с-серьезное.
- Согласна, Пал-Никодимыч. Дело серьезней некуда. Такой крутизны мне еще не подворачивалось. Возможно, чтобы впарить полис, мне придется погибнуть или кого-либо замочить.
- Помни, Лодзеева: облажаешься - вылетишь на улицу! - пригрозил Пал-Никодимыч. - Нам неудачницы не нужны. Если не сможешь добраться до Хорькоффа, с-считай, ты у нас не работаешь".
- Вот ведь паршивец! - сказала я, возвращая мобильник в карман. - "Помни, Лодзеева: облажаешься - вылетишь на улицу". Говнюк! Так и норовит мне трудовой стаж изгадить. "Нам неудачницы не нужны". Это я-то неудачница?! Да ты, старая галоша, сам голимый неудачник! Недаром меня мама предупреждала насчет таких начальников-засранцев, ох, не даром.
"И закопают тебя на городской свалке", - вспомнились мне слова мамы. И я громким шепотом спросила себя:
- Ника, ты хочешь лежать на городской свалке среди тухляка - грязных луж, где плавают гнилые помидоры и арбузные очистки, холмов из пластиковых упаковок от пищевых товаров, набитых с окровавленными бинтами и ампутированными при операциях конечностей мешков, отходов мясокомбинатов и автосервисов, трупов бездомных зверушек и прочей дохлятины?
- Не хочу! - ответила себе я еще более громким шепотом.
Мне действительно не хотелось такого конца. Очень не хотелось. Поэтому надо было срочно менять свое отношение к ситуации и к жизни в целом.
Я напряглась и достала со дна своей измученной души центнеры мужества и тонны отваги. Страясь не уронить их на пол сортира, вышла из кабинки. И подошла к зеркалу.
Оттуда на меня глянула бледная, насмерть перепуганная деваха с широко открытыми от ужаса глазами. Если бы кто-нибудь из сослуживцев видел меня сейчас, то не поверил бы своим глазам, глядя на мое лицо с глазами от ужаса расширенными до состояния катящихся в противоположные лузы биллиардных шаров.
- Дрейфишь, старуха? - спросила я свое отражение.
Оное не ответило.
- Чо молчишь-то? - поинтересовалась я.
Отражение снова не произнесло ни слова.
- Конечно, дрейфишь, - констатировала я. - А чо дрейфить-то?! Прикинь, если б они тут действительно людей жрали б, то их ментура-прокуратура давно бы всех за решетку упекла. Ты тут хоть одно пятно крови видала? Ни фига ж ведь не видала. И вообще: после мерзкого выпендрежа перед элитой "Кольчужника" в лице Толика и Тохи мне теперь уже нельзя чего-либо боятся. Мосты сожжены - слова сказаны. Либо я пройду сквозь шеренги живых мертвецов к цели, либо Толик и Тоха назовут меня балаболкой и лохушкой, имея на то полное право. Ибо самая главная заповедь человечества гласит: "За базар надо отвечать!"
Я сжала замолотила ногами и руками по воздуху, представляя, как лихо отоварю толпу нападающих на меня зомби, и приговаривая:
- Да если бы даже тут зомби шастали, чо тут такого? Чо ужасного в том, что здесь работают зомби? На меня лично никто пока не напал. Конечно, общаться с ними тяжело - все какие-то упертые и воняют. А так, в принципе, ничего особенного. Толик, допустим, с бодунища гораздо страшнее выглядит, а уж прет от него тогда о-го-го как.
Проведя "бой с тенью" и отмолотив воздух хуками, крюками и любимой двоечкой (прямой левый - в солнечное сплетение, прямой правый - в нижнюю челюсть), я обрела возможность трезво рассуждать на совершенно бредовую тему - о зомби.
И, что вы думаете, сестрицы, ситуация уже перестала казаться мне совершенно безнадежной. Ведь еще британские ученые доказали, что большая часть зомби не столь уж и крута. А я, ловко ускользнув от неповоротливых охранников, убедилась на собственном опыте в правоте сего научного вывода.
Ведь что говорит нам, сестрицы, наука? А наука нам говорит, что простые зомби - это тупые и медленные существа со слабым зрением, испорченным хронической глаукомой и обострением катаракты. Поэтому в основном пользуются слухом и обонянием. Чтобы кусаться, используют старые, еще не выпавшие зубы. Боли не чувствуют, хотя прежняя нервная система еще работает.
Таких зомби можно было и не бояться. Хороший удар туфлей по лбу угомонит любого из них.
Более опасны те зомби, что успели вдоволь нажраться живой плоти в первые же часы после смерти.
Такие твари быстро бегают, и реакция у них о-го-го какая. Но есть и серьезный недостаток - тупость и выпавшие зубы. Зато отрастают когти, которыми они и рвут жертв на мелкие кусочки, которые во время своих кровавых банкетов запихивают в глотку, не жуя.
Из-за того, что нервная система таких чудовищ перерождается, они не чувствуют, как у них при сверхнапряжений рвутся мышцы и ломаются кости.
Те из зомби, кто таким образом сильно покалечился, уже не могут носиться по городу за орущими от ужаса блондинками. Такие твари (зомби-калеки, конечно, а вовсе не блондинки) терпеливо поджидают в засаде своих жертв, прячась в темных местах - под лестницами и в подвалах.
Это очень опасные создания - хитрые и предусмотрительные. Советую вам, сестрицы, остерегаться их. Коли услышите, что кто-то закопошился в темном подвале, сразу стреляйте из всех стволов, а лучше киньте туда гранату.
И наконец - самые крутые зомби. Они сожрали много-много живых пиплов. И стали большими, сильными и быстрыми.
У них отрастают большие клыки и прорезаются игольчатые, как у акулы, зубы. Форма черепа становится похожей на голову слона, уши растут вверх и становятся похожими на ослиные.
Такие зомби уже больше новый биологический вид, нежели просто мутировавшие от Т-вируса пиплы. Сей вид обладает интеллектом на уровне пятилетнего ребенка и некоторыми магическими качествами - в частности, умеют отнимать жизненную энергию у людей.
Однако ничего похожего на такие типы я в офисе "ИNФЕRNО" не встретила. Тут тянули лямку какие-то неправильные зомби. Я про таких даже в Большой антисоветской энциклопедии нежити не читала.
"Может, все-таки смыться отсюда, пока не сожрали?" - спросила я у себя.
В такой мысли был резон. Но только не для меня - заложницы чести и жертвы подлых интриг Пал-Никодимыча, покусай его вурдалак.
"Нет! - ответила себя я. - Прочь пораженческие мысли! Мила Йовович никогда бы не стала в панике драпать от зомби. Она бы обдала их такой мощной волной презрения, что они сами удавились бы от отчаянья. И я не стану драпать. Выполню миссию даже ценой жизни. Да, именно так: выполнить миссию и умереть! Нет, лучше так: выполнить миссию или умереть. А еще лучше: выполнить миссию и не умереть. Пусть лучше Пал-Никодимыч сдохнет от зависти, видя, какая я великолепная страховщица".
5
Я посмотрела на свое отражение строгим, требовательным взглядом. Расправила плечи. Выпятила вперед нижнюю челюсть, как Шварценеггер в "Терминаторе". И произнесла:
- Я не тварь дрожащая, а, типа, право имею! Вперед, Ника! Испепели нежить пламенем священной ярости! За веру! За добро! За Русь святую! За достойную пенсию!
- "Сим победиши!" - проговорила я, рисуя губной помадой на своей белой папке православный крест, и добавила: - Трепещи, нечистая сила!
Я воздела к потолку сживающие папку руки и, грозно потрясая ею, направилась к выходу из сортира со словами: