- А кстати, Вы по какому вопросу ко мне?
- И по вопросу спасения жизней президентов корпораций вроде вашенской тоже. Уж кому-кому, а Вам нельзя раскисать. Вы же не нищеброд-гастарбайтер, а глава огромной корпорации. От Вас зависит судьба сотен подчиненных, а также их семей, престарелых родственников и домашних животных.
- Вам-то какое дело до моих проблем? - одарил меня недоверчивым взглядом собеседник.
- Ни-ка-ко-го!
- Гм.
- И именно поэтому Вы можете быть со мной полностью откровенны. Можете считать меня психотерапевтом и попом в одном флаконе и исповедаться, дабы облегчить душу и уберечь сердце от инфаркта. Уверена, Вы не раз плыли на пароходе, ездили на паровозе и летали на самолете. И всегда после второго стакана виски Вы выливали на собеседника ушаты как своих личных заморочек, так и общегосударственных проблем. Ну не может русский человек без этого. Он лучше от закуски откажется, чем от такого душевного трепа. А почему Вы были так откровенны? Нет, стаканы тут ни при чем. Все дело в том, что на постороннего человека, которого никогда больше не увидишь, легче вывалить с души все накопившиеся там камни, чем на знакомого человека, который потом будет сливать полученные от Вас сведения цээрушникам и Вашей теще.
Хорькофф разлил валерьянку по стопкам, проговорив:
- Ну не знаю...
- Разве ж Вы не видите, что у меня на лице написано: "Она умрет под пыткой, но никого не сдаст"? - возмутилась я. - Ко мне все мои однокурсники плакаться в жилетку бегают. И коллеги по работе. Даже мой злейший враг, по воле которого я уже почти поседела, Пал-Никодимыч, иногда жалуется мне на свою недооцененность начальством. У уж Пал-Никодимыч чует стукача за версту, ибо тертый мужик, такого на хромой козе не объедешь.
Хорькофф пододвинул ко мне одну из стопок.
- Живете по принципу "Один не пью!"? - одобрила я такой жест. - Уважаю. Как говорится, завтрак съешь сам, а валерьянкой поделись с другом. За дружбу!
Я чокнулась с Хорькоффом и лихо опрокинула содержимое стопки в горло. Хорькофф сделал то же самое.
Пойло имело жуткий вкус. Я скривилась. Хорькофф тоже. А после произнес:
- Не знаю, с чего и начать рассказ. Не со свадьбы же.
Я подняла с пола фотографию молодоженов и поставила ее на стол перед Хорькоффом.
- А почему бы и не со свадьбы? На ней в истории мировой художественной литературы обычно все заканчивается. А Вы начнете - и тем самым лихо утрете всем сказочникам и новеллистам ихние пьяно-сизые носы. Начните со счастья, а про беду расскажется само собой. Мои британские коллеги доказали.
- Полгода назад я женился...
Последовавший далее рассказ Хорькоффа был невыразимо скучен. Поэтому я воспроизведу оный в романтической версии, облагороженной моим литературным талантом и искрометным остроумием.
2
У брачующихся в Москве провинциалов, не разбирающихся в хитросплетениях столичных традиций и всерьез считающих, будто нулевой меридиан проходит через Красную площадь, а не через Гринвичскую обсерваторию, в фаворе - либо топтанье по маршруту: Манежка с Садом - Мавзолей - Собор.
Уж сколько шпилек на туфлях сломали невесты и дамы их свиты о брусчатку Лобного места, но, один фиг, народ прется туда, толкаясь друг с другом, спасая падающих в обморок пожилых родственников, успокаивая жаждущих пописать на исторические реликвии юных участников ритуала, лаясь с гаишниками и мучаясь с парковкой.
А вот настоящий знаток столицы никогда поведет свадебную компашку не в загазованный центр города к мнимому "нулевому меридиану", на свежий воздух Воробьевых гор. Оттуда можно хоть целый день любоваться городом и никто с тебя не сдерет ни копейки штрафа и не сопрет сумочку у зазевавшейся подружки невесты.
Именно сюда после бракосочетания и направились погожим летним днем Хорькофф со своей молодой невестой Динарой - все из себя такие красивые в смокинге и подвенечном платье.
Новобрачных сопровождала традиционная пьяная толпа из родственников и родственников родственников, друзей и друзей друзей, знакомых и знакомых знакомых, а также еще кучу каких-то мутных типов, которым даже самый беспечный тверской фермер не рискнул бы доверить охрану покосившегося сарая с проржавевшими насквозь широкозахватными сенокосилками конструкции лауреата Сталинской премии товарища Волкова, произведенными на Люберецком заводе сельскохозяйственного машиностроения в 1949 году.
Программа свадебных гуляний прошла в штатном режиме. Проехались до Смотровой площадки на шарабанах, пугая кобыл дикими криками и разбрасывая мелочь и пустые бутылки из-под шампанского. Выпустили из клеток на волю белых голубей; при этом почему-то вместо оттертого от невесты на задний план Хорькоффа в небо его птичку запустили нанятые в цирке лилипуты. Выпили и закусили на лужайке возле двухсотлетних дубов. Разняли подравшихся гостей, причем сделали это вяло и неспешно, следуя всегда сбывающейся народной примете: свадьба без драки - к скорому разводу.
В общем, ничего особенного - свадьба, как свадьба. Двоих - в больницу, троих - по домам. Никаких современных изысков с бородатыми певицами или катанием на ездовых бегемотах.
Хорькофф и Динара, пользуясь тем, что свита перестала их доставать идиотскими напутствиями и пожеланиями, подозвали пока еще почти трезвых фотографа и видео-оператора. И те сняли новобрачных на фоне невероятно красивой панорамы Москвы, открывающейся со смотровой площадки.
Но едва Хорькофф с Динарой почувствовали красоту и торжественность момента, и каждый из молодоженов осознал, что не ошибся в выборе своей половинки, как тут же их свита начала бабахать петардами.
А нанятый за бешеные деньги всемирно известный на весь Нагатинский затон рэпер Ай Эм Си Три Пи О (в девичестве Сережа Хлыстик) загундел под фанеру какой-то бред. После десяти минут такого жестокого рэпа, ошалевший от него народ вдруг перестал бухать и вспомнил о двух вещах.
Во-первых, о том, что вообще-то заказывали для свадьбы в агенстве вовсе не Ай Эм Си Три Пи О, а Армандо Кристиана Переса, известного среди продвинутых меломанов Лыткарина, Наро-Фоминска и Бронницы в качестве Ары Спаниеля.
А во-вторых, народ вспомнил о программе праздничного вечера. Оная предусматривала, что после Воробьевых гор надобно ехать к Новодевичьему монастырю, дабы ненавязчиво покормить в тамошнем пруду белых лебедей. А затем предусматривалось фотканье у фонтанов Поклонной горы. И еще следовало не опоздать в ресторан на скромный банкет из четырехсот персон.
Рэперу налили вискаря, дали денег и попросили заткнуться. Рэпер надулся, для виду поломался, но вискаря дернул и деньги забрал. Однако не угомонился, а предложил всем станцевать хип-хоп. Тогда зарвавшемуся рэперу вознамерились набить морду. Но тот мигом просек всю серьезность изменившейся обстановки, перестал выеживаться и испарился.
Ни секунды не сожалея о ретировавшемся надоедале-репере, все начали потихоньку грузиться в шарабаны.
Тут Хорькоффа подозвал к себе Иван Адыгеич - отец невесты, крепыш с бычьей шеей и глубоким белым шрамом на скуле. Покровительственно похлопав зятя по заляпанному шампанским плечу, тесть объявил Хорькоффу:
- Вместе с Динарой отдаю под твою руку, Андрюха, мое детище - корпорацию "ИNФЕRNО". Сам теперь буду заниматься только сырьем, банками и строительством. Силы уже не те, чтобы за всем уследить. Да и времена спокойнее стали, открытого беспредела в Москве почти нет. Даже зверье уже по понятиям жить научилось и лишь по мелочам пакостят. Нынче не девяностые, когда, чуть отвлекся, и уже без штанов остался, а друганы в овраге пострелянными валяются. Так что, бери "ИNФЕRNО" и владей!