- Я ведь сама в "ИNФЕRNО" через турникеты, как бешеная обезьяна, пропрыгнула. Тамошняя администрация помешана на секретности.
- Не пойму, Ника, почему ты так скоротечно увольняешься?
"Не знаю, что и соврать-то, шефу, - подумала я. - Ну не говорить же ему, что хочу смыться, пока он не узнает, что, если до нашей страховки "ИNФЕRNО" была на грани краха, то теперь на той грани - уже наша шарага".
- Британские ученые в опытах на лабораторных кроликах убедительно доказали, что самое дорогое для человека вовсе не работа, а семья, любящие родственники и преданные друзья, - сообщила я.
- А ты от меня ничего не скрываешь, Ника?
Все-таки у Пал-Никодимыча феноменальная интуиция. Чует грядущие звездюля, как кот запах валерьянки.
- Если б и хотела, не смогу. Знаете ж, какая я болтушка. У меня, что на уме, то и на языке. Поэтому я всегда говорю правду. Иначе просто запутаюсь и забуду, кому и чего соврала.
Устыдившись лживости своей честной натуры, я тут же отвела свой виноватый взор от очков Пал-Никодимыча (мне почему-то казалось, что под ними его глаза светятся кротостью, наивностью и добротой).
Мой слегка смущенный взгляд с минуту бесцельно шарился по кабинету задумавшегося шефа. Вдруг мои бедовые глазенки всей своей дружной парой уткнулись в упаковку "Новой эры", лежащую на полке шкафа, и широко раскрылись от изумления.
4
Заметив мой интерес к препарату, Пал-Никодимыч, несмотря на всю свою замороченность гнетущими его душу предчувствиями, тут же решил ознакомить меня с этой новинкой аптечной индустрии.
- Вот, с-смотри, Ника, что вставлять с-себе приходится, - Пал-Никодимыч взял проклятый препарат в руки и продемонстрировал его мне.
- Откуда...
- Проныра Загадзе где-то раздобыл. Биологически активная добавка. Усталость, как рукой, с-снимает. Теперь с-сутками могу пахать. Боюсь, правда, что по почкам или печени ударить может. Да и на яркий с-свет без очков с-смотреть довольно болезненно. Но деваться некуда, в последнее время уставал чудовищно.
Тут Пал-Никодимыч снял очки и стал протирать их стекла. И я увидела, что у моего начальника - черные глаза, такие же, как у зомби "ИNФЕRNО".
"Ах, вот откуда ты силушки-то набрался, - поняла я. - Елки-моталки, и тут зомби! Впору садится за роман под названием "Мой шеф - посланец Ада". Какая я, однако, предусмотрительная - абсолютно своевременно решила смыться из родной конторы. Нефиг мне тут больше делать с живыми мертвецами", - подумала я, чувствуя, как капли холодного пота струятся по лбу и вискам.
- Есть, правда, побочки, - сказал шеф. - Как увлечешься работой, так про все, даже про с-сон и с-семью, забываешь. И яркий свет раздражает. А еще заикаться начал.
- Не-не, Вы почти не заикаетесь, Пал-Никодимыч, - я вытерла ладонью холодный пот со лба. - Я вот тут недавно в одной корпорации настоящих заик повидала. Так Вы по сравнению с ними - Демосфен.
- Так я ж с-сразу к логопеду побежал. Он меня на операцию на с-связках направил. Вчера с-сделали. Но все равно часа два назад с-снова начал заикаться. Думаю пойти...
Шеф умолк, уставившись на мою физиономию.
Сначала я не поняла, чего он так на нее уставился. А потом врубилась: когда я испачканной в помаде ладонью вытирала пот с лица, то наверняка извозила оное пятнами и полосами соответствующего цвета.
"Ладно, потом все смою", - решила я и спросила:
- А давно ли Вы, Пал-Никодимович, принимаете это дерь... эту добавку?
- Вторую неделю. - А что?
"Скоро вонять начнет, бедолага, - подумала я. - Все это будто кошмарный сон. Хочу проснуться! Хочу проснуться!"
- Советую Вам, Пал-Никодимыч, купить одеколон. Попросите у продавцов, чтобы выбрали самый сильно пахнущий.
- Причем тут... А-а, шутишь. Никогда твоих шуточек не понимал. Разные у нас с тобой юморы.
"Ты еще о моей главной шуточке не знаешь", - улыбнулась я, уже ничуть не жалея шефа, которого после того, как на "ИNФЕRNО" обрушится вал исков, тут же выпрут с работы.
А фигли его жалеть, коли шеф теперь будет бесчувственным зомби? У него теперь куча сил и здоровья. И Пал-Никодимыч всегда сможет заработать себе на банку собачьих консервов. Хоть грузчиком, хоть вахтером. Даже стриптизером сможет пахать.
5
- С-слушай, Лодзеева, может, все-таки останешься? Рано или поздно деньги у тебя кончатся.
- Этих денег еще моим правнукам хватит!
- Мы тебя на постоянку возьмем. Больше никаких с-срочных контрактов.
- Знаете, всего лишь пару дней назад я очень боялась, что меня отсюда выкинут.
- А теперь?
- А теперь я понимаю, все это фигня. Мир меняется. И довольно круто. Это еще британские ученые доказали. Поэтому нам пора отказаться от старых стереотипов... Нет, я больше в ОВО "LАДИК" не вернусь.
- Обиделась, небось, что мы здесь тебя чмырили?
- Нет-нет! Что Вы, что Вы! Я вас всех люблю, как родных. А на родственников не обижаются, даже если они блюют тебе в тарелку с праздничным салатом и срут в душу.
- Тогда почему?
- А потому что отныне таков мой путь - простой и незамысловатой путь борца против накрывающей планету Тьмы. Ну, я, типа, пойду, Пал-Никодимович, а то кассир уйдет.
- Только один вопрос. Не пойму, зачем "ИNФЕRNО" такая с-страховка? Пожар, падение спроса, затопление, банковский кризис, теракт, даже землетрясение - это мне понятно. А вот ответственность по искам с-собственных же с-сотрудников и их родни зачем с-страховать? У них же там не вредное производство и не пороховой завод.
- Тем не менее Хорькофф всерьез трясется на эту тему.
- Он что, боится, что подчиненные перекалечатся канцелярскими с-скрепками?
- Он опасается того, что ему придется отвечать перед судом за превращение своих сотрудников в зомби, - честно призналась я и тут же ощутила великое облегчение.
Да, сестрицы, прав был величайший из русских писателей - Булгаков: "Правду говорить легко и приятно". А я бы еще добавила: особенно легко и приятно говорить ее ненавистному начальнику, зная, что тебе за это в данный момент ничего не будет.
Пал-Никодимыч хихикнул, посчитав мое откровенное признание очередной шуткой, и, тяжело вздохнув, изрек:
- Все мы, Ника, немного зомби. Пашешь, как Папа Карло, с утра до вечера. И даже ночью с-сниться работа. Что тут живого? С-считай мы все - ходячие мертвецы. Приходится и личной жизнью жертвовать, и даже с-собственное здоровье гробить.
Тут Пал-Никодимыч закатил пространную речь о трудной доле начальника особого маневренного отдела.
Однако я, хоть и сохраняла на лице выражение вежливого внимания, но совершенно не слушала Пал-Никодимыча.
"О, мой гад, шефу - кранты! - подумала я. - ОВО "LАДИК" - тоже кранты. А если "Новую эру" станут употреблять все, кому не лень, кранты и всей нашей великой и ужасной Родине. А вдруг для человечества это нужно для эволюции? Ведь современный человек политиками и телеком и так прозомбирован по самые гланды. Да вот только в отличие от зомби из "ИNФЕRNО", работать, скотина, не любит".
Пал-Никодимыч, видя, как задумчивость все больше отпечатывается на моей физиономии, вообразил себя непревзойденным рассказчиком. И с энтузиазмом продолжил грузить меня дальше своей философией.
Я почти не слушала этот бред, думая лишь о том, как быстрее свалить из кабинета.
- Кем мечтают стать русские дети? - ни с того ни с чего спросил шеф (или это я уже совсем выключилась из беседы, прослушав вступление к заявленной теме).
- Кем? - заинтересовалась я.
- Наши дети уже не мечтают стать космонавтами и учеными. - Все хотят быть чиновниками, чтоб ни фига не делать, а лишь брать взятки да пилить казенные финансы, либо маленькой частицей офисной биомассы в крупной корпорации, чтоб весь день с умным видом бить баклуши. То есть все уже хотят с-стать зомби. Так спокойнее. А с-спрос, как ты знаешь, рождает предложение.