Вик мгновенье поразмышлял, потом кивнул:
— В целом, да.
— Почему?
— Видите ли, они в тупике. Им подавай улики, но слишком много улик тоже плохо: следы на тропинке или в зарослях не выводят их на убийцу. Тогда они шарахаются в другую сторону, им подавай мотивы — и тут перед ними человек с наилучшими мотивами на свете, — Талботт погладил свой галстук, — то есть я. Но затем они выясняют, что я не мог этого сделать, потому что находился в другом месте. Имея алиби…
— Липовое! — это Уэйн Саффорд.
— Заготовленное! — Это Бродайк.
— Тупицы! — Это Поул. — Если бы они эту девочку из коммутатора…
— Прошу! — заткнул их Вулф. — Продолжайте, мистер Талботт. Итак, ваше алиби… Но сперва, что это такое — лучший мотив в мире?
Вик удивился:
— Да ведь об этом писали и писали…
— Знаю. Но на что мне журналистские гипотезы, вы-то сами в наличии. Разумеется, если для вас не болезненна сама тема.
Талботт улыбнулся не без горечи:
— Может, прежде была. Но за прошлую неделю меня от этого излечили. Десятки миллионов прочитали, что я по уши влюблён в Дороти Кейс — с разными вариациями. Ладно, это так. Хотите запечатлеть на фото, как я признаюсь? — Он повернулся к своей невесте. — Я люблю тебя, Дороти. Глубоко, безумно, всем сердцем. — Он возвратился к Вулфу. — Вот вам мотив.
— Вик, милый, — Дороти адресовалась к его профилю, — ты полный дурак — и полное очарование. Я так рада, что у тебя хорошее алиби!
— Вы доказываете любовь тем, что убиваете престарелого родителя… — сухо заметил Вулф. — Это так?
— С некой точки зрения — так, — согласился Талботт. — Вот что за ситуация сложилась: Зигмунд Кейс — самый знаменитый, самый преуспевающий мастер промышленного дизайна в Америке и…
— Чушь! — вспылил Бродайк, даже не испросив слова.
— Случается и так, — улыбнулся Талботт, будто вынося проблему на рассмотрение собравшихся, — случается и так, что ревнивый мужчина рвёт и мечет пуще любой ревнивой женщины. Вам, без сомнения, известно, что мистер Бродайк сам занимается промышленным дизайном — более того, практически он-то и придумал эту профессию. Немногие предприниматели рисковали запускать новый образец — парохода, поезда, самолёта, будильника, чего угодно, не получив консультацию у Бродайка, пока я не перехватил инициативу в пользу Зигмунда Кейса. Как раз поэтому я сомневаюсь, что Бродайк убил Кейса: кабы он совсем не потерял голову от зависти, он не стал бы убивать Кейса, он убил бы меня.
— Вы рассуждали о любви, которая при определённых обстоятельствах оказывается мотивом убийства.
— Верно. Но Бродайк сбил меня с темы. — Талботт пригнул голову. — Так о чём я?.. Да, значит, я обеспечиваю Кейсу сбыт, и слух о том, что своими успехами он обязан мне, не даёт ему покоя. Избавиться от меня, он, впрочем, не решается. А тут ещё я люблю его дочь и хочу, чтоб она стала моей женой. Но он имеет большое влияние на неё — если б она любила, как я, это не имело бы решающего значения, да ведь она меня не любит.
— О, Вик, — запротестовала Дороти, — ну, разве я не говорила тебе сто раз, что безоговорочно пошла бы за тебя, как дважды два, если б не папа. Я же люблю тебя.
— Вот и всё, — сказал Талботт Вулфу. — Налицо мотив. Несколько старомодный, конечно, где уж ему до современного индустриального дизайна; но, с другой стороны, достаточно надёжный. Естественно, именно так сперва думала полиция, но натолкнулась на неопровержимый факт: во время убийства я находился в другом месте. Вряд ли они насовсем вычеркнули меня из списка. Наверняка теперь их сыщики да шпики охотятся за моими наёмниками. Трудная у них будет охота. Только что мисс Кейс обозвала меня дураком. Дурак-то я дурак, но не такой, чтобы нанимать кого-нибудь для убийства.
— Хотел бы я надеяться, — вздохнул Вулф. — Нет ничего на свете лучше, чем приличный мотив. А что же с алиби? Полицию оно убедило?
— Идиоты! — возопил Поул. — Эта девица на коммутаторе…
— Я обращаюсь к мистеру Талботту! — рявкнул Вулф.
— Не знаю, — признался Талботт. — Надеюсь, что да. Меня до сих пор забирает дрожь; надо ж случиться такому везению: я поздно лёг спать в ту ночь, когда Кейса убили; стоило мне оказаться на прогулке с ним вместе — и конец, сидел бы я сейчас за решёткой. Тут дело во времени. Конный полицейский заметил Кейса верхом на лошади в парке близ Шестьдесят шестой улицы около семи десяти, а убили Кейса в районе Девяносто шестой улицы. Даже галопом он не добрался бы туда по тропинке ранее семи двадцати. А галопа не было, галоп можно было бы определить по лошади. — Талботт развернулся: — Вы по этой части дока, Уэйн. Казанова ведь не был в поту?