Менее чем за десять минут Вулф выпил пиво, расспросил Сола о его семье и запрограммировал схему моего разговора с полисменом, тем самым уязвив мое самолюбие и раззадорив мое любопытство.
Когда мы ведем поиск, у Вулфа иной раз складывается мнение, будто я взволнован определенным аспектом дела или неким участником драмы, а потому необходимо на время отодвинуть меня в сторонку. Я уже почти перестал тратить нервную энергию на протесты по сему поводу. И все-таки - что волнует его теперь? Я не соблазнился ничьей версией, мое воображение было свободно от пут. Зачем надо было подсовывать мне эту жвачку, эти беседы с полицейским, а задачи по-настоящему серьезные перекладывать на Сола и Орри?
Прозвенел телефонный звонок. Фердинанд Поул затребовал Вулфа.
- Я сейчас в конторе Кейса, - сказал Поул. - Угол Сорок седьмой улицы и Мэдисон-авеню. Можете прибыть сюда немедленно?
- Конечно же нет, - сказал Вулф опечаленным голосом. Его ужасно сердило, когда объявлялись на свете люди, не ведающие, что он никогда не покидает дом ради дел и чрезвычайно редко - по другим поводам. - Я работаю исключительно у себя дома. Что случилось?
- Здесь есть кое-кто - и я хотел бы, чтоб вы с ними поговорили. Два члена правления. Их показания помогут мне подтвердить, что Талботт взял эти дизайны - и продал их Бродайку. Таким образом, станет ясно, что Талботт убил Кейса. Из нас пятерых если кого и можно заподозрить, так это мисс Руни и этого конюха с их обоюдным алиби.
- Чепуха. Вам обязательно хочется ее в чем-то подозревать. Доказуемо только одно: она была несправедливо обвинена в краже. А несправедливое обвинение мучит куда больше, чем обоснованное. Мистеру Талботту вы можете предъявить обвинение в воровстве, по меньшей мере... Я чрезвычайно занят. Благодарю вас за звонок.
Поул был склонен ко всяческим предложениям, но Вулф избавился от него, испил еще пива, повернулся ко мне:
- Тебя ждут там через двадцать минут, Арчи, а учитывая твое пристрастие к быстрой езде с последующим арестом за превышение...
У меня был один-единственный прокол за превышение за последние восемь лет. Я направился к двери, но повернулся перед выходом и заметил с горечью:
- Если вы думаете, что я еду забавляться, это глубокое заблуждение. Кто последним видел Кейса в живых? Полицейский. Он, именно он! И к кому я его доставлю? К вам? Нет! К инспектору Кремеру!
Было солнечно и тепло - для октября, и поездка в город доставила бы мне одно только удовольствие, кабы не досадливое чувство, что меня хотят обвести вокруг пальца. Оставив машину на Шестьдесят шестой улице, я обогнул угол дома, прошел квартал, пересек западную часть Центрального парка - там человек в униформе манипулировал уздечкой своего коня. Я предъявил ему документы и высказался в том смысле, что это очень мило с его стороны при такой занятости выкроить для меня время. - О! - воскликнул он. - Выдающееся светило! Так?
Я занял оборонительную позицию:
- Выдающееся? Как рыбье яйцо в банке икры.
- Выходит, питаешься икрой?
- Погоди-ка, - пробормотал я, - давай начнем сначала. - Я промаршировал четыре шага к столбу, сделал "кругом", вернулся к нему и провозгласил: - Я Арчи Гудвин, работаю на Ниро Вулфа. В управлении мне разрешили задать тебе пару вопросов, и я был бы тебе за ответы весьма признателен.
- Ага! Мой друг из пятнадцатого отдела рассказывал мне про тебя. По твоей милости, его чуть не заслали на болота.
- Выходит, ты заранее против меня настроен. Я тоже - но не против тебя. И даже не против твоей лошади. Кстати, о лошадях. В то утро, когда ты увидел Кейса на лошади, незадолго до убийства, - в котором это было часу?
- В семь часов десять минут.
- С поправкой на минуту другую?
- Без всяких поправок. В семь десять. Я тогда был в утренней смене, она кончается в восемь. Я очень занят, у меня совсем нету времени, вот я и дожидался Кейса, чтоб он проехал мимо по своему расписанию. Очень мне его конь нравится, светло-гнедой, легкий ход.
- А как он выглядел в это утро - как обычно? Спорым и скорым? вглядевшись в выражение его лица, я добавил поспешно: - В общем, меня интересует, его ли лошадь это была?
- Еще бы! Ты можешь ошибаться в лошадях... А я-то их знаю!
- О'кей! Я тоже их знал когда-то мальчишкой на ферме в Огайо, но вышло так, что утратил с ними контакты. Ладно, перейдем к Кейсу. Был он весел или нос повесил? Или еще что?
- Был абсолютно нормален. Как всегда.
- Ты с ним общался?
- Нет.
- Далеко находился от него?
- Двести семьдесят футов. Собственными шагами промерил.
- Не трудно показать мне это место? Где был он и где ты?
- Может, и трудно, да у меня есть приказ.
Высшая вежливость требовала, чтоб он взял свою лошадь под уздцы и проследовал со мной до места пешком. Этого он не сделал. Он забрался на свою скотину и проехал до парка верхом, а я плелся позади, и это еще не все, должно быть, он подал ей условный знак: дескать, не смей медлить! Никогда еще на моей памяти лошадь не ходила так быстро. Я дал своим ногам максимальную за последние годы нагрузку, отставая шагов на тридцать, когда она, наконец, забралась на макушку бугра. Там, справа по склону, деревья, низкорослые и высокорослые, слева кустарник, но посередке хорошо просматривается лента тропы. Она образовывает почти прямой угол с нашим наблюдательным взором, и ярдов до него добрая сотня.
Он продолжает сидеть в седле. Нет на свете более легкого способа почувствовать свое превосходство над окружающими, нежели этот: вещать с конского хребта. Я стараюсь не показать, что сорвал на подъеме дыхание.
- Ты находился здесь?
- Прямо здесь!
- А он забрал к северу?
- Ага!
- Ты-то его заметил. А он тебя?