Дозорные давно уже заметили парящих высоко в небе двух молодых сапсанов, и без замедления доложили Кагану.
- Наконец то, а то уже беспокоиться начал.- с явным облегчением вздохнул Булджан, и в сопровождении Вождя племени, тысячников, своих братьев и вельмож, шумной кавалькадой резво помчался навстречу долгожданным гостям. А в Ставке тем временем началась суета, все бросились готовиться достойно принять Тмутараканского Князя с сыном и войском, в самых лучших традициях степного хазарского гостеприимства.
Увидев мчащихся со свистом и гиканьем навстречу войску хазар, ехавший впереди Всеволод поскакал им наперерез, и не слезая с коня крепко обнялся с Булджаном. Хазары после этого спешились, и дождавшись когда к ним подъехали Князь с сыном, Романом и Бориславом, поприветствовали как положено, согласно традиции расхваливая лошадей, доспехи и конскую сбрую дорогих гостей.
Вельможи из свиты Вождя повели тысячников с их воинами к местам, где уже стояли приготовленные для ночлега шатры, а в больших котлах варилось праздничное угощение. Самого Мстислава с Евстафием, Романом и муромцами, хазары торжественно сопроводили в самую середину Ставки, где стоял большой шатер Вождя, внутри которого расставляли блюда с изысканными яствами, а перед шатром пели и танцевали девушки.
Много воды утекло с последней встречи Кагана хазар со старыми друзьями, и вверив Князя Мстислава хвалебным речам Вождя своего племени, Булджан с муромцами немного отстал, тепло беседуя с Всеволодом и Бориславом, о радостях и горестях, произошедших за время разлуки с каждым из них. Хотя за короткое время поездки до шатра, и сотой частью новостей друзьям так и не удалось поделиться.
Вождь племени завел своих гостей внутрь просторного, заставленного яствами шатра, посреди которого в большом горшке пылал огонь, пол был уложен коврами, овечьими шкурами и расшитыми подушками, а из курильниц тянуло сладким пьянящим дымом степных трав. Мстислава посадили на самое почетное место, по правую руку от него сели Евстафий, Роман, и Всеволод с Бориславом, а по левую Булджан, и Вождь со своими старшими сыновьями.
Пологи шатра были широко распахнуты, чтобы гости хорошо видели танцующих перед шатром девушек. Играла музыка, пелись прославлявшие Князя Мстислава хвалебные песни, а степные красавицы завораживающе кружились в стремительном танце. Веселилась и ликовала вся хазарская Ставка, вместе с прибывшими туда воинами, которых хазары щедро угощали вином, кумысом, верблюжьим шубатом, фруктами, вкусной выпечкой, и горячей едой.
В полночь пиршество прекратилось, и вся Ставка до рассвета погрузилась в мертвецкую тишину, нарушаемую лишь ржанием лошадей, ревом верблюдов, да окриками часовых. Лишь Всеволоду с Бориславом и Булджану не спалось, так что лежа на мягких подушках в шатре хазарского Кагана, друзья тихо беседовали, вспоминая былые приключения.
Восток залился розовым светом, начали кричать петухи, и вся Ставка стала просыпаться как гигантский муравейник. Плотно позавтракав войско собралось, и под торжественное пение провожавших его хазар, величественно выступило на север.
На этот раз колонны всадников шли в другом порядке. Впереди, вслед за "Волчьей стаей" Всеволода, горделиво ехал Мстислав с туменом касогов, Евстафий с Дружиной, Булджан со своим туменом, Роман с гвардейцами, тянулись сотни повозок с припасами, и замыкала эту, растянувшуюся на дюжину верст живую реку, "Волчья стая" Борислава.
Гром с Серафимом паря в небесной выси, своим острым взором осматривали раскинувшуюся под ними бескрайнюю степь, где среди холмов подобно гигантской змее, сверкая на солнце броней и сталью клинков, извивалось шедшее на север грозное Тмутараканское войско. Тяжелые медлительные повозки обоза, двигаясь по девственной ковыльной степи, крайне замедляли продвижение конницы, хотя лошади не столь сильно уставали, и войско ежедневно делало лишь две остановки, в полдень, и на ночевку.
Но эта медлительность Мстислава ничуть не огорчала, куда важнее для него было, двигаться в стороне от торговых путей, избегая посторонних глаз. Даже хазарские кочевья обходили стороной, а воины Всеволода шли далеко впереди, прогоняя прочь пастухов с охотниками, случайно оказавшихся на их пути.
Тмутараканский Князь хотел появиться под стенами Киева столь внезапно, свалившись Ярославу словно снег на голову, не давая возможности старшему брату собраться с силами, и толком подготовиться к длительной осаде. С другой стороны, Мстислав ничего так не опасался, как морового поветрия в своем войске, или падежа лошадей. От того он старался не доводить ни одних не других до изнеможения, и все воины чувствовали на себе эту заботу Князя.