- Поглядим что дальше будет, смилуются ли над нами древние Боги? Что сделано, того не воротить, а надеясь на лучшее, надобно готовиться к худшему.
Тут в светлицу внесли ароматную уху с горячей кашей и три каравая с пылу-жару. Разговоры о делах оставили на потом, и все дружно приступили к трапезе.
Микита вернулся с Вече хмурый, в сопровождении двух сутулых мужиков с Подола, и отдал им два припасенных куля зерна. Бочонок, в который Доляна клала на засолку весь сыр, что удавалось сделать с молока двух коз, да початый куль муки, мужики не тронули.
Лишь уходя с зерном мужики сглотнули слюну, глядя на только что испеченный Доляной пирог у печи. Ориславу вручили оплетенный лыком вместительный глиняный горшок с крышкой, и повелели вместе с Колояром принести с площади ухи на всех, да один каравай.
- Теперь дважды в день, после утренней дойки, и перед вечерней, будут созывать народ на площадь, да раздавать всем еду. Съестными припасами в Суздале Вече поставило управлять Добрыню, и он отныне будет по очереди звать с каждой улицы себе помощниц на день или два.- понуро сказал жене Микита, и не спеша поведал о всех событиях произошедших в городе.
Произошедшие события не сулили ничего хорошего, и когда друзья вернувшись домой сели за стол ужинать, Микита с Доляной им сообщили, что возможно скоро придется всем вместе уезжать в родную деревню. Так семейство Микиты в этот вечер и легло спать сытое, но в тревожном предчувствии.
На мельнице работа продолжалась и ночью, но обмелевшая Каменка, хоть её и перегородили, очень медленно крутила колесо, и тяжелые каменные жернова намалывали муки куда меньше, чем уставшие люди рассчитывали. Зато удалось перебрать почти половину зерна, и худое, испорченное мышами, насыпали в торбу запряженной в повозку худющей кляче, которая получив неожиданное угощение, радостно ржала, и задорно помахивала хвостом.
После полуночи народ стих и начал расходиться по домам, на месте церкви с треском догорало пожарище, и в его тусклом отсвете виднелись деревянные крепостные стены с башнями Суздаля, на которых без устали несли службу, тихо перекликаясь меж собой городские стражники. Перед рассветом внезапно с востока подул порывистый ветер, розовое зарево осветило кучевые облака, и когда от церкви осталось лишь дымящееся пепелище, капли долгожданного дождя сперва тихо, а потом все громче и громче, застучали по деревянных тесаным крышам изнывающего от засухи города.
Все жители проснувшись начали выбегать на улицы, и не сдерживая радости ликовать под набиравшим силу дождем. Волхвы вышли на площадь, и стали взывать к древним Богам, а все собравшиеся, от мала до велика вторили им. В ответ на людские молитвы дождь усилился, и быстро превратился в настоящий ливень, который хоть и шел больше часа, но лишь прибил пыль.
Раскаленная, потрескавшаяся от жары земля, жадно впитала выпавшую с небес влагу, и через час после ливня от небольших лужиц не осталось и следа. Но уровень воды в речке Каменке стал заметно выше, у жителей Суздаля наконец появилась хоть какая то надежда, и в полдень почти весь город отправился вместе с волхвами в "Священную дубраву", где на месте разрушенного четверть века назад капища, принесли щедрую жертву древним Богам Руси.
На следующий день снова брызнул дождик, но короткий и не проливной, уровень воды в Каменке повысился, и жернова в мельнице закрутились с новой силой, намалывая все больше и больше муки. Выжженная солнцем земля впитав выпавшую с неба влагу, напитала ею корни чахлых растений, и редкие, но сочные травинки начали пробиваться к солнцу.
Видя эти перемены жители Суздаля воспрянули духом, уверовав что избрали верный путь, и все мужики, в том числе и Микита, по несколько часов в день упражнялись с оружием, под присмотром стражников Гремислава. В ожидании нападения Наместника, город готовил ополчение.
Но напрасно Суздаль ждал войско из Ростова, через неделю прибыл гонец с десятком конных воинов, и привез Грамоту от Наместника. Нарядно одетый Десятник будучи с должным уважением принятым в Тереме Детинца, вел себя вызывающе, всем своим видом выказывая презрение собравшимся в Светлице достойным мужам и Воеводе, плюя и сморкаясь себе под ноги.
В Грамоте Наместник гневно требовал выдать Ростову зачинщиков смуты, а с каждого двора по гривне, и не позднее дня осеннего равноденствия, иначе он с войском предаст город "Огню и мечу, ни стара ни млада не жалея".
- Грозно писано, но не разумно. По гривне со двора Киеву лишь Новгород платит, а ему еще князем Владимиром право дано мзду с иноземных купцов брать за проход по Русской земле, и корабли новгородские по всему студёному морю торговлю ведут, с Корелей, Чуди и иных племен данью обогащаясь, у нас доходы иные. - ответил Воевода зачитав Грамоту собравшимся.