Гарри тоже рассмеялся.
За окном мелькала сельская местность и постепенно становилась все более дикой. Ухоженные поля закончились. Теперь шел лес, петляющие реки, и темно–зеленые холмы. В дверь нашего купе постучали, и вошел круглолицый слегка полноватый мальчик. Казалось, он сейчас заревёт. Я узнал Невила Лонгботтома.
— Извините, — сказал он, — вы совсем не видели жабы?
Что значит совсем? — Подумалось мне.
— Эм. Какую жабу ты имеешь в виду, конкретную или в принципе? — Задал парню вопрос Гарри.
— Мою жабу, Тревора, — сказал мальчик, — Я потерял ее! Она постоянно убегает!
— Хермион, ты можешь что–то сделать?
— Да. — поворачиваюсь к Невилу. — Парень, у тебя остались какие–то вещи Тревора?
Он молча крутит головой в стороны, прикрыв глаза.
— Нет?! Ну ничего, попробуем так.
Трансфигурирую из кружки мел и черчу на столе гексограмму заключенную в круг. Во внешние треугольники шестиконечной звезды вписываю руны призыва сущности, в места между вершинами и кругом вписываю уточняющие условия: пределы расстояния нахождения сущности, видовая принадлежность, имя Тревор.
— Явись, сущность в виде жабы, по имени Тревор, находящаяся в этом поезде. Своей силой призываю тебя! — Произношу слова якоря, вливая ману в ритуал. Происходит вспышка, небольшой хлопок и в центре магической фигуры появляется небольшая коричневая жаба.
Оба зрителя смотрят на творимую магию, раскрыв рты и выпучив глаза.
— Тревор, ты нашёлся! — Обрадовано восклицает мальчик, хватает жабу и прижимает к себе. — Спасибо вам! Спасибо! — Радостно восклицает он и покидает наше купе.
— Даже не представился. Но полагаю, это Невил Лонгботтом. — Произнёс Поттер.
— Малец просто растерялся. Он затюканный гиперопекой бабушки. Она у него не зря носит прозвище Железная Леди. Но, по крайней мере, он в отличие от прочих постучался, а это уже большой плюс к карме.
— Согласен. Судя по увиденному, остальные маги не отличаются воспитанием. — Утверждающе кивнул Гарри.
— Глухомань…
— Слушай, мне как–то стремно называть тебя Хермион, всё время с той канонной девчонкой зубрилкой ассоциируется. Может как–то по–другому можно? — Спросил Поттер.
— Да мне в принципе всё равно, хоть дубом назови. Можешь по первой букве звать, Эйч. Только не обижайся, когда в ответ буду звать тебя ЭйчПи!
Гарри рассмеялся.
Я решил поддержать атмосферу веселья, надел шляпу, сдвинул её слегка вперёд и дурачась, хриплым голосом произнёс: — Эйчпи, ты подоил всех коров на своём ранчо?!
— Да, Эйч, выдоил всё до последней капли. Только, кажется, коровы немножко поломались, потому что я так старался, что вымя в руках осталось! — Таким же хриплым голосом ответил Гарри.
Мы вместе рассмеялись, поскольку кривляния мелких пацанов, коими мы и являлись внешне, со стороны казались очень забавными.
В этот момент дверь купе открылась снова. В купе бесцеремонно без всякого стука и приглашения вошли три мальчика, ровесники наших тел. Один из них был бледный худой парнишка с гладкими платиновыми волосами, заострённым лицом, холодными серыми глазами и острым носом. Ну, конечно же, это был Драко Малфой. Он смотрел на меня с большим интересом. Двое других, его сквайры, Крэбб и Гойл. Винсент Крэбб — полный и плотный, с круглым щекастым лицом и короткими, подстриженными под расчёску темными, почти черными волосами. Высокий, ростом скорее соответствующий тринадцатилетнему возрасту, с широкой шеей. У некоторых первокурсников талия чуть уже его шеи будет. Грегори Гойл — плотная, но не толстая фигура, ростом почти не уступающий своему приятелю Крэббу, карие глаза, вытянутое лицо с массивными чертами, шатен с вьющимися волосами и короткой прической, напоминающей «площадку». Все они были одеты в мантии классического кроя.
— Это правда? — спросил Драко. — Все говорят, что в предпоследнем вагоне поезда в этом купе едет Гарри Поттер. Это ты, не правда ли? — Спросил он, глядя на меня.
— Как ты угадал? Невероятная проницательность! Это из–за шляпы, да?! — С долей сарказма в голосе, отвечаю пареньку.
— Это Крэбб и Гойл, — сообщил бледный мальчик беззаботно. — И мое имя Малфой, Драко Малфой.
Настоящий, ну почти настоящий Поттер, улыбается и старается не засмеяться, прикрывая улыбку правой ладонью. Он фыркнул, сдержав смех.
— Думаешь у меня странное имя? Нет нужды спрашивать кто ты, судя по одежде — Грязнокровка! — Скривившись, будто съел лимон, глядя на Поттера произнёс Малфой.
Он вновь повернулся ко мне: — Ты скоро обнаружишь, что некоторые семьи волшебников — значительно лучше, чем другие, Поттер. Ты не должен общаться с людьми третьего