Водрузив сумку с продуктами на табуретку в маленькой кухоньке, где уже хозяйничала Глаша, мужчина взял дерево и направился в комнату. Оценил обстановку: тихо и очень скромно. Старенький ковер, цветочные обои, связанная крючком скатерть на овальном столе, телевизор, диван с подушками, два кресла — симпатично, но совсем неподходяще для семьи преуспевающего адвоката.
Выбирая, куда бы пристроить ель, Сергей не сразу заметил мальчика, почти утонувшего вместе с книгой в кресле.
— Привет! — малыш не шевельнулся, его взгляд медленно скользил вдоль строчек. — Я елку принес. Будешь наряжать?
— Он не слышит. Совсем.
Мельникова подошла к мальчику, прижала к себе, погладила по курчавой головке, повернула к себе личико.
— Мама пришла!
Малыш рассмеялся и звонко поцеловал Глашу. Она присела рядом на корточки и выразительно сообщила:
— Ванюша, это — дядя Сережа. Мамин друг. Он почти Дед Мороз: елку тебе принес.
Круглые глаза уставились на него с восхищением.
— Ура! Будем наряжать.
Сергей заметил немного странный выговор мальчика. Поинтересовался у Глаши:
— Это он с рождения? Не слышит.
— После гриппа. Два года назад. Но Ванечка читает по губам. И книги. Успел научиться до болезни. Ужасно не хочется отдавать его в специализированную школу. Он — очень сообразительный мальчик. Но, кажется, другого выхода нет.
— Сейчас ему сколько? Пять?
— Почти семь. Он ростом не вышел. В мою родню удался.
Эти двое действительно казались очень похожими: глазами, ямочками на щеках, рыжеватыми кудряшками. Только Глаша заплетала волосы в короткую косичку.
Симпатичный мальчуган. И мама. Последнее не стало для него новостью. Он всегда об этом знал.
Сергей положил елку на пол, присел на диван, с интересом наблюдая, как Мельникова разговаривает с сыном. Казалось, что эти двое забыли о нем. Мужчина некоторое время слушал, но в паузе решился спросить:
— Что врачи-то говорят? Неужели ничего нельзя сделать?
— Можно. За границей. Вживляют там что-то в ухо, но гарантии никто не дает.
— Чего тогда ждете? Обязательно нужно попробовать. И вообще, где Генка?
Он по-настоящему рассердился. Как можно не воспользоваться возможностью? Ведь это же ребенок! Если бы с его Машкой, не дай Бог…
— Ты не в курсе? У Гены теперь другая семья. Уже полгода. А до этого еще столько же времени разводились.
— Ничего себе! Я хотел сказать, впервые слышу.
— Я об этом помалкиваю. Сам понимаешь, хвастаться особо нечем. Только слухи — их не остановишь.
Сергей потрясенно смотрел на симпатичную молодую женщину. Все эти годы он не сомневался, что у них с Генкой все в полном ажуре. Такой влюбленной и красивой пары на их курсе больше не было.
Развелись. Если бы ему об этом сказала не Глаша, он бы не поверил.
— Даже не знаю, что сказать.
— И не нужно. Я уже привыкла без него. Мы привыкли. Да и грустить некогда. Сам понимаешь, в детский сад мы не ходим. Постоянной работы нет. Денег на няньку — тоже. Перебиваюсь переводами и оформлением юридических бумаг для контор.
— Ничего не понимаю. А Генка что, не помогает?
Мельникова поднялась с пола, поправила серый свитер, разгладила складки на джинсах. Сергей честно пытался, но не смог игнорировать ладную фигурку. Далеко не модельная, но от этого не менее привлекательная внешность Глаши магнитом притягивала взгляд. Мужчина вспомнил, как его доставали изнуряющие диеты Аллы и холодильник, до краев забитый обезжиренными йогуртами.
Зря он не пошел к Артуру.
— Заладил: Генка, Генка. Алименты я через суд выбила, но сам знаешь, какая официальная зарплата в адвокатской конторе.
— Даже на лечение не дает?
— Он не верит в успех операции.
— Дьявол!
— Мама, почему дядя ругается?
— Это он случайно, Ванюша, — Глаша подхватила мальчика на руки и чмокнула в нос. — Все, хватит о грустном. Пойдемте пить чай.
— Вы пейте, ешьте. Парень, наверное, голодный. Я лучше елкой займусь. Где тут у вас инструменты всякие, подставка?
— В кладовой. Только… Сережа, тебе, действительно, не в тягость? Я и сама могу.
— Не женское это дело.
Наблюдая, как Ванюша с удовольствием поглощает кусок пирога, Глаша молча радовалась стуку топора то по дереву, то по металлу, а еще тихой мужской брани. Наверное, у Сергея не все получалось, но упрямец не звал на помощь. Настоящий мужик.
Не то, что Генка. Ее мама не раз повторяла: «Не наш человек — твой жених, Глаша». Но разве кто-то слушает родителей, когда любовь застит глаза?